Умереть и встать
Шрифт:
Пройдя мимо столба, Азуса задержал взгляд на криво выведенной надписи рядом с именем девушки и сдвинул брови. Похоже, территория охраняется не так хорошо, как ему было сообщено. С каких пор вандалы орудуют на территории знати? Попадешься — считай, что уже болтаешься в виселице на главной площади столицы. Стоило ли это того?
— Эй, Азуса! — раздался чересчур возбужденный возглас одноклассника и сразу после этого изумленный свист. — Даю тебе возможность подумать о возвращении еще раз!
— Да что там?.. — прошипел брюнет, оторвался от «художества»
А стрелка привела его в один из дальних углов кладбища Понтилатов, судя по забору, окружавшему натертый до блеска деревянный гроб на стеклянном возвышении. Но гроб, не закопанный в землю — далеко не самая странная вещь, которую можно было лицезреть в настоящий момент.
Подножье стеклянного возвышения было усыпано цветами. Свежими, как и в местах других захоронений, но вытоптанными до такой степени, что некогда белые лепестки потемнели от грязи. «Стерва» — гласила надпись, выведенная ярко-красными чернилами на надгробной плите усопшей графини. А чернилами ли?
— Как тебе видок, а? — поставил Марло руки в боки, внимательно осматривая окрестности.
Эмильен, склонившись над надгробной плитой, рукавом мантии старательно принялся оттирать ругательство. Тщетно.
— Впечатляет, — хмыкнул Азуса, а в подтверждение его слов прямо над головой протяжно ухнула сова. — Вандалы нынче совсем бесстрашные пошли.
— Или отчаянные. Представь, насколько страшна эта женщина, если ее даже после смерти в покое не оставляют. Это успех.
Наморщив лоб, брюнет медленно приблизился к гробу на возвышении. Какова вероятность, что его содержимое оставили нетронутым, если по территории столь лихо прогулялись? Если за простое хулиганство грозит путь на эшафот в один конец, то за надругательство над трупом человека из высшего сословия казнь ожидает всю семью. Старики, дети — без разбора.
— Да хорош уже оттирать, — вякнул рыжий на Эмильена. — Люди ведь старались, пробирались сюда под покровом ночи, не жалко тебе?
— Мои родители арендуют часть земли Понтилатов, — ответили ему, не отвлекаясь от занятия. — Анна-Мария — одна из моих господ.
— Ой, всё с тобой ясно.
Вновь переключившись на гроб, Азуса длинными пальцами поддел его крышку. Та поддалась сразу. Не прибита. Небольшое усилие и крышка с грохотом падает на землю.
— Дурак ты, что ли?! — подскочил на месте рыжий и, вылупив глаза, уставился на упавшую деревяшку. — Так и душу Создателю отдать можно!
Легкая улыбка застыла на бледном лице с тонкими аристократическими чертами. Густые ресницы, пухловатые алые губы, волны черных волос с редкими белоснежными прядями лежат на плечах, обнаженных ключицах и разноцветных бутонах ипомей. Полупрозрачная ткань белого платья обтягивает полную грудь, осиную талию и широкие бедра. Маленькие стопы в белых туфельках не достают до противоположного края гроба.
«Похоже, с телом всё в порядке. Даже более чем. Так вот, какая ты, невеста Дориана? Даже если и стерва, то чертовски привлекательная стерва, тут уже ничего не попишешь».
— Ну что там? — возникла позади сосредоточенная физиономия Марло.
— Наш диплом, — спокойно ответил Азуса. — Кого еще ты ожидал здесь увидеть?
А взглянув на оторопевшего в один момент одноклассника, понял, что красота графини Понтилат приглянулась не только королевскому двору. Странно, что среди того же двора живет и не тужит неуловимый убийца. Убийца, в свободное время разрисовывающий надгробия знатных господ. Позорище.
— Пойдем. Пора начинать ритуал, — сделал брюнет шаг назад, открыл черную учебную сумку и неторопливо занялся приготовлениями.
Поглядывая при этом на замершего перед гробом приятеля. Благоговение, ужас, недоверие отражались на лице рыжего, а глаза лихорадочно и бесстыдно скользили по женскому телу.
Свечи, смесь ведьмачьих трав, церковный колокол, перо и чернила. Ритуальные слова все помнили наизусть, а потому надобность в записях отпадала. Начертить символ, расставить свечи в нужном порядке, сжечь травы, разделенные в нужных пропорциях на каждую свечу.
— Марло, — отсыпая ровные порции трав на чашу переносных весов, окликнул Азуса одноклассника.
Ноль реакции.
— Марло.
— Подожди, — с придыханием произнес парень, продолжая пожирать графиню глазами. — Дай насмотрюсь, пока она мертвая.
— Давай покончим с этим поскорее.
Если покончить с этим поскорее получится.
Азуса знал, за что его запихали в класс к отстающим некромантам. Слишком много силы, которую он до сих пор не научился держать под контролем. Практические занятия через раз оканчиваются массовым воскрешением и ни администрация академии, ни профессор, приставленный к классу всего из трех студентов, не могут разобраться, в чем же тут дело и как подавить бьющую через край ведьмачью энергию.
Чего не скажешь об одноклассниках — Марло и Эмильене. Первый — лентяй и лодырь, имеющий неплохие задатки, но при этом — никаких амбиций. Второй студент — напротив — амбициозен был до такой степени, что хоть в подвале его закрой на семь замков, все равно найдет способ пробраться в библиотеку и начать заучивать тома от корки до корки. Вот только талант у бедняги-Эмильена отсутствовал напрочь. «Не ведьмак ты, нет в тебе силы» — твердили ему профессора еще при поступлении, но нет. Гранит науки парень грыз, не щадя зубной эмали, с первого года обучения и до сих пор.
В итоге в класс для отстающих попали люди, которые при обычных обстоятельствах вряд ли нашли бы общий язык друг с другом. Да и сейчас не особо получалось, однако, общая цель, как известно, способна сплотить кого угодно. В данном случае сплачивал диплом.
— Марло! — пришлось повысить голос, чтобы некромант наконец-то оторвался от увлекательнейшего занятия и подоспел к началу ритуала.
Эмильену тоже пришлось оставить в покое надгробную плиту, кроваво-красная надпись с которой так и не стерлась, и присоединиться к остальным.