Умка. Самый большой из маленьких попугаев
Шрифт:
– Каши, несколько раз в неделю. Иногда немножко яйца, нежирного творога..
– Вот этого очень немного, и не чаще раза в неделю.
– А так он, к сожалению, из зелени мало что ест. Мы кладем, но обычно без результата. В большой семье они быстро друг у друга учатся, а когда один, то очень разборчив. Овощи тоже практически не ест. Иногда ягоды пробует, и фрукты. Больше всего любит яблоки, но не мякоть, а сердцевину, разгрызает и ищет семена.
– А вот этого совсем нельзя. В семенах плодовых образуется синильная кислота, может быть вредно для кишечника.
Папа прямо расстроился.
– Что, совсем не желательно? Даже по-немногу?
– Были бы это свои свежие яблоки, одно дело, а покупные.. Вы же не знаете, сколько времени они лежат в магазине. Зачем рисковать?
– Понятно, – папа вздохнул. – Ну что-ж, хорошо.
– В общем-то все. Я вас отпускаю. Через две недели повторно сдадите анализы. Так, только на всякий случай я сделаю укрепляющий укол с витаминами, чтоб без последствий перенес дорогу.
– Укол?.. А может не надо, я его поил, и корм у него есть..
– Не волнуйтесь, папочка, – врач улыбнулась, – доверяйте. Я плохого делать не буду. У меня у самой дома попугай живет.
– Да? Это хорошо. А какой?
– Жако. Оставьте в регистратуре свой e-mail, я продублирую рекомендации по лечению.
Папа попрощался, уложил переноску с попугайчиком в рюкзак и прошел к стойке регистратуры.
– Так, – приветливая женщина в халате протянула папе листок бумаги, – запишите сюда ваш электронный адрес. Ага, хорошо, – она склонилась над монитором и защелкала клавиатурой. – Попугай Умка. Так.. Ага. Фамилия?
– Чья? – удивился папа.
Женщина неодобрительно посмотрела и покачала головой.
– Ну не попугая же.
–
На следующий день, открыв письмо, озаглавленное как «Умка Ивлев», папа внимательно его прочитал.
– Ну что же, начнем, – сказал он обманчиво бодрым голосом и закатал рукава. Потом подумал и скатал их обратно. Подготовив все необходимое на кухонном столе, папа направился к клетке. Для начала нужно было взять Умку в руки, а тот после вчерашнего явно этого не хотел, и вообще имел довольно жалкий вид. Место укола на спине врач обработала какой-то мазью, перья там слиплись и образовалась проплешина. К тому же она, похоже чесалась, и Умка часто ее теребил.
Выпустив попугайчика погулять, папа какое-то время его почухал и поутешал, потом взял в ладонь. Потихоньку помыл в руке под душем, чтобы перья на спине восстановили свою структуру и не беспокоили. Потом настала очередь лекарств. Поочередно влив содержимое обоих шприцов, папа влажной салфеткой попытался вытереть Умке клюв и перья на лице. Сироп был ярко желтый и довольно густой, и действительно пах чем-то карамельно-цитрусовым. При других обстоятельствах его вкус мог бы попугайчику даже понравиться, но только не когда тебе это вливают в рот. Насильно мил не будешь.
Завершив этот малоприятный для обоих процесс, папа, наконец, выпустил Умку на свободу. Тот был явно обескуражен и расстроен произошедшей переменой в отношениях, и не понимал, что происходит. Раньше практически никогда никто из семьи Ивлевых насильно не брал его в руки, разве что в редкие моменты, когда попугай сильно бузил и кусался, и в воспитательных целях его сажали в клетку. Но тогда хоть было понятно, с чем это связано, а сейчас все происходило на ровном месте. Такого отношения он явно не заслужил.
Малыш обиженно попискивал, все сочувственно чухали ему шейку и утешали.
Для проведения предписанного лечения нужно было два раза в день Умку ловить и очень скоро вырисовались новые проблемы. Чтобы меньше травмировать его психику, папа сначала выпускал его гулять, а гулял он обычно на ком-нибудь из домашних, и потом в процессе гуляния ловил, как бы "незаметно". Но это привело к тому, что Умка на прогулках перестал доверять, особенно папе, нервничал, подозрительно смотрел на любые действия с его стороны, и начал явно избегать рук. Попугайчик по-прежнему давал себя чухать, но если папа подставлял ему руку, то он не слетал на нее, как раньше, а сразу садился на плечо, и, если нужно, забегал за спину, или слетал к кому-нибудь понадежнее – к доче или маме.
Тогда папа понял, что нужно явно обозначать свои намерения, чтобы попугай отделял время процедур от остального времени, и не нервничал понапрасну.
Папа стал приносить к клетке тарелочку с лекарством и шприцами, потом тушил свет и уже потом его ловил. Правда, нельзя сказать, что это совсем уж решило проблему, Умка, поняв новые правила игры и видя, что его собираются ловить, начинал биться в клетке, чего отродясь не делал, но, правда, в остальное время он действительно стал вести себя более спокойно и уверено.
– Тяжелее всего то, что нет никакой возможности объяснить Умке, что я так веду себя с ним не просто так, а по необходимости, для его же блага, – вздыхал папа.
Все домашние старались всячески поддерживать и поощрять попугайчика, чтобы показать, что все осталось как раньше, и они по-прежнему друзья.
– Самое интересное, что подобные форс-мажорные обстоятельства могут иметь и положительную сторону в приручении домашнего животного, особенно тогда, когда оно излишне пугливо и дичится. Казалось бы после такого насилия животное должно совсем перестать доверять человеку, но на деле часто оказывается наоборот. Животное понимает, что ничего страшного с ним не делают, даже в таких жестких ситуациях, и перестает бояться, или просто становится более спокойным, – рассуждал папа, потягивая пиво. – Но, к сожалению, это не наш случай.
– Почему? – спросила дочка, занятая просмотром нового фильма про Гарри Поттера
– Потому что мы с самого начала пытались, чтобы Умка приручался добровольно, естественным образом реализуя свои потребности социализации в общении с нами, чтобы он сам этого также хотел, как и мы, – небольшой эффект от алкоголя на папе сказывался прежде всего в том, что он начинал очень длинно и сложно формулировать простые мысли, – И всегда старались сохранить за ним свободу выбора, личное пространство, которое мы признаем за ним и не можем нарушать. Поэтому он хоть и ручной, но в то же время до некоторой степени независимый. Потому что мы молодцы, – подытожил папа. – А сейчас ему просто придется принять, что люди временами тоже могут быть неадекватными. Что, в общем-то, правда. Но потом это, бывает, проходит. Ну.. как-то так.