Умная судьба
Шрифт:
– Так, ты на меня не уркай! Я тебя в этот люк не кидал, я тебя, наоборот… А ну, оставь башмак!
Пацан испуганно вздрагивает, испуганно смотрит на меня, испуганно отодвигается…
– Ну, то-то. Нечего мне хамить, ясно? А ну, вставай, да брось ты свой кроссовок, надо же рану обработать, у меня в машине аптечка… Ну, и молодец, что не хамил, да ты меня не бойся, я на тебя специально наорал, это такой противошоковый метод… А я не знал, был у тебя шок, или нет… Погоди, хорош прыгать, дай-ка я тебя… Да ты! Цыц мне тут, инвалид, тут и нести-то, авось не сломаюсь… А тебе-то чо неудобно?
Мальчик говорит, что у него мама медсестрой работает, вот, ну и у них дома полно лекарств, вот он и разбирается немного, а сейчас она на сутках дежурит, но это даже лучше, а то бы ему влетело… Я его уже хорошо разглядел, заметил, что он красивый мальчик, но без изысков, простая, ясная красота, мой Пашка намного ярче, да и Пулемёт, хотя он и малёк совсем… Но что-то, определённо, в мальчике такое есть… И дружелюбный. Разговаривает, рассказывает мне всё…
– Ладно, теперь, я думаю, можно и обуваться… Вот что… а скажи, как тебя зовут?
– Вова… Владимир Белов меня зовут, - добавив в голос солидности, мальчик исправляет Вову на Владимира…
– Владимир? У меня друга так зовут, хорошее имя. А я Илья Григорьевич. Ах, да, - Илья Григорьевич Герасимов… Мне тоже, хотя, обстоятельства нашего знакомства могли бы быть и не столь драматичными… Нет, это я так. Послушай, Володя, вот ты говоришь, что у тебя мама медик, - выходит, ты сам должен понимать, что всё равно тебе надо в больницу… Цыц! Будешь ты мне тут! Гвоздь ведь наверняка ржавый был, а если заражение, это как?.. А вот пусть в больнице и посмотрят… Слушай, ты мне лучше нервы не трепи, я и так сегодня не в себе, состояние у меня самое подходящее, чтобы тебе по шее дать… Значит так, я тебя сейчас в травмпункт отвезу, пусть они там… А потом обратно привезу! Ё-моё, ты что, думаешь, я тебя по дороге убью, что ли, или изнасилую? У меня у самого, чтобы ты знал, старший сын примерно твоего возраста. Сколько тебе?.. Ну вот, и Пашке моему четырнадцать…
– Я не знаю…
– Тебе и не надо знать, у меня социальный статус выше, знать надо мне. И я знаю, говорю же, поедем, если нужно, укол тебе сделают, делов-то, и обратно. Я не уверен, но, по-моему, ты уколов не боишься, во-от, хотя… да нет, но ты мои сомнения развей, едем на укол, продемонстрируй мужество, изначально присущее нашей несчастной, великой и такой терпеливой нации…
Вовка удивлённо смеётся, хм, а ты как думал, это же я так на Пашке натренировался с подростками разговаривать, тут главное мне тебя рассмешить, и чтобы ты понял, что я не мудак какой-нибудь…
– Ладно… Едем. Да и то, я на такой тачке не катался ещё.
– Вот. Приятно слушать, а то - «бе-ме», - а скажи, на каких ты тачках катался?
– Ну-у… Да фигня, эта круче всех.
– Так, ты бы всё-таки кроссовок не обувал, Вовка, мало ли… Устроился? Погоди, а куда мы поедем?
– Только не на Набережную!
– Что так? У тебя там, что ли, мама работает?
– Ну…
–
– Так просто. Потеря крови, - смешно…
– Ты ненормальный, парень? Что тут может быть смешного? Хотя, беру свои слова назад, мои сыновья тоже бы решили, что это смешно, особенно младший.
– Ну и вот. А сколько вашему младшему?
– Одиннадцать. Но дело не в возрасте, просто он такой… короче, он бы повеселился от души.
– Ясно…
– Да? Смотри-ка ты, ясно ему… А вот мне не ясно, как ты в этот люк свалился? Это ж надо! Нет, его конечно, не видно в траве, да какого ты под ноги-то не смотришь?
– Вовка молча, склонив голову к левому плечу, - я скоро привыкну к этой его манере, - Вовка молча смотрит вперёд, шмыгает носом…
– У-у… Ладно, молчу, хотя, мне до чесотки интересно, чего ты там такого искал… Вот бы здорово было, если бы тебя сейчас в больнице оставили, я бы тогда быстренько к этому люку смотался, и нашёл бы я тогда там… Что? Наверное, что-то очень ценное, может быть даже кошелёк, а что? Запросто, - хм, у нас собака есть, Бобик зовут, так он, зараза, мне только пустые пластиковые бутылки таскает, да ещё башмаки какие-то, драные, а тут, - кошелёк… Ты что там искал, - уж не бычки ли?
– Ещё чего! Я бычки не сшибаю, у меня деньги есть на сигареты!..
Вовка испуганно смотрит на меня, - ясно. Теперь вот всё ясно, он там сигареты спрятал, а может, потерял, вот и искал.
– Ну и всё, делов-то. Куришь, значит…
У мальчика прошёл испуг, да и не испуг это был, - так, растерянность, и Вовка уже с вызовом смотрит на меня, и с вызовом отвечает:
– Ну и что, ну и курю, подумаешь, вам-то что? Все курят, вот ваш сын, который мой ровесник, он что ли, не курит?
– Нет.
– Да, как же, щас! Просто вы не знаете…
– Надо мне тебя было… Того! Какое ты имеешь право так судить, не зная ни меня, ни моего сына?
– А чо вы? Ну и всё… Говорю же, все курят, только мамке не говорят…
– А вот тут ты прав, Владимир Белов, мои сыновья уже два года ничего мамке не говорят, умерла их мама…
Вовка теряется по-настоящему, это и понятно, - но я немного удивлён тем, что он так вот сразу мне верит, тем, что в его зелёных глазищах появляется столько сочувствия, подростки сейчас все довольно толстокожие, редкость вот такое повстречать…
– Да?.. Вот дурак-то я… Скотина. Вечно одно и тоже, - ка-ак ляпну чего-нибудь не в тему… Простите меня, Илья… Георгиевич?
– Григорьевич. Прощаю, конечно, и даже перестаю жалеть, что вытащил тебя из люка.
– Ой, я же вам спасибо не сказал, вы же мне, можно сказать, жизнь спасли!.. Вы чего?
– Чего, чего… Плачу. От умиления… Блин, платок где-то свой забыл, дай-ка мне твой окровавленный носок, я сопли вытру…
Вот так вот мы с Вовкой Беловым и встретились. На этом всё могло и закончиться, толком и не начавшись, могло чуть продолжиться, а потом заглохнуть, такое тоже бывает, но говорю же, - Судьба. Она ведь умнее всех, она умнее, чем даже сами Боги.