Умные парни (сборник)

Лесков Сергей

Итак, хроника событий. В 1960 году появилось постановление о создании в 1963 году ракеты-носителя HI на 40–50 тонн. В дальнейшем проект едва ли не ежегодно пересматривали, мощность ракеты возрастала, сроки переносились, пока наконец в ноябре 1966 года экспертная комиссия под председательством академика М. В. Келдыша не дала положительное заключение на эскизный проект по лунной экспедиции с использованием ракеты-носителя мощностью 95 тонн, что позволяло высадить на Луну одного космонавта, оставив второго члена экипажа на орбите. Февралем 1967 года датировано постановление о графике работ, указан и срок начала летных испытаний – третий квартал 1967 года. Уже было известно, что американцы стартуют в 1969 году. Но нашим специалистам, совершенно в духе времени, вменялось в обязанность обеспечить приоритет СССР в изучении Луны.

Стиль «давай, давай!» становился излюбленным и единственно

возможным методом руководства. Но вряд ли стоило кого подгонять – энтузиазма хватало. Мне приходилось говорить об HI со многими инженерами – для всех это был один из самых счастливых периодов жизни. Если кто-то из ведущих разработчиков уходил с работы вовремя, то чувствовал себя едва ли не моральным отступником, человеком, уклонившимся от служебных обязанностей. Королев никогда не требовал отсиживать на работе, но все были увлечены срочным, трудным и безумно интересным делом. М. С. Флорианский, тогда еще совсем молодой инженер, рассказывал, с какой готовностью его коллеги схватывали каждое задание Главного: «Прикинь-ка за неделю этот вариант». Буквально все элементы для мощного космического корабля необходимо было фактически создавать заново. Торопиться в таком деле ни в коем случае не следовало. Но работы над HI лихорадило ненужной гонкой с американцами.

У академика В. П. Мишина, который после кончины С. П. Королева в январе 1966 года был назначен главным конструктором космических систем, сохранилась стенограмма одного из совещаний, проводимых Д. Ф. Устиновым:

– Через два месяца праздник, и США снова полетят, а мы? Что сделали мы? А представьте себе картину октября 1967-го. И я прошу это понять! Все личное и пристрастия надо зажать!

Парадность, желание рапортовать об успехе, ускорить дело пусть даже в ущерб самому делу недопустимы в любой отрасли народного хозяйства, но особенно в космонавтике, связанной с большим риском и крупными материальными вложениями. Однако рапортомания в ту пору все сильнее разъедала и нашу космонавтику, где прежде царил дух высокого профессионализма и где нельзя было «нажать» со стартом, приуроченным к юбилейной дате.

Все это красноречиво характеризует атмосферу, в которой продолжалась подготовка лунной экспедиции и строительство ракеты HI. Но не меньший вес приобрели и сложности субъективные. Когда Америка на всех парах неслась к успеху, Королев оказался без двигателя для HI. Двигатель – это сердце ракеты. Если он хорош, отлажен, то и множество других ракетных систем «дышит» свободно. Если барахлит – жалуются на «нездоровье» сотни блоков и узлов. Создать новый двигатель, который был бы сильнее прежнего в полтора десятка раз, могли на тот момент в единственном на всю страну КБ, которым руководил академик В. П. Глушко. Он, как и С. П. Королев, очень много сделал для советской космонавтики, но коль скоро мы хотим нарисовать не припомаженно триумфальную историю ее развития, а воссоздать правдивую картину, то нельзя обходить те столкновения и споры, которых не может не быть между крупными, ищущими новые пути характерами. Каждый способный сказать свое принципиально новое слово в науке и технике ученый неизбежно сталкивается с непониманием и противодействием других ученых, среди которых могут быть не только ретрограды, но и выдающиеся специалисты.

Масштаб ученого определяется вовсе не отсутствием у него ошибок. Напротив, сделанные ошибки характеризуют масштаб ученого. Так вот, Королев и Глушко в тот период придерживались противоположных взглядов на перспективы ракетных двигателей. Обоим было ясно, что использовавшиеся тогда керосин и сжиженный кислород не смогут удовлетворить растущие потребности космонавтики. Но Глушко представлялось, что лучшими топливными компонентами окажутся фтор, азотная кислота, диметилгидразин и другие крайне ядовитые вещества. В 60-е годы он неоднократно подчеркивал, что водород и кислород бесперспективны в ракетной технике. Своя логика в этих утверждениях была: малая плотность требует больших баков, ухудшает весовые характеристики ракеты. Предвидеть революцию в криогенной технике в ту пору Глушко не смог. Королев же верил в водород-кислородные двигатели. Признавая сложности в хранении сжиженных компонентов, он указывал на недопустимость использования ядовитого горючего в пилотируемых кораблях. Гибель маршала Неделина во время испытаний одной из ракет Янгеля подтверждала эти опасения.

Кроме того, в КБ Королева пришли к убеждению, что из-за недостатка времени проще скомпоновать первую ступень HI из большого числа синхронно работающих средних двигателей. Сторонники Глушко настаивали на связке крупных двигателей – добиться же требуемой синхронности на армаде малых двигателей, по их понятиям, будет чересчур сложно. Интересно

для сравнения: американцы на «Сатурне-5» оборудовали первую ступень пятью традиционными двигателями на жидком кислороде и керосине, а на следующих ступенях впервые использовали жидкий водород. Через несколько лет сама жизнь заставила В. П. Глушко отказаться от предубеждения к водородным двигателям, которые успешно работают теперь на ракете-носителе «Энергия». Словом, нашим ученым, быть может, стоило пойти уже тогда на взаимные компромиссы. Но уступать никто не хотел – характеры столкнулись крутые. Глушко бойкотировал систему HI, поставив в сложное положение не только Королева, но и проект лунной экспедиции.

Пришлось Королеву в срочном порядке искать других двигателистов. В начале 60-х, как известно, происходило сокращение авиации, многие заводы лишались заказов. Таким образом, выручая друг друга, начали сотрудничество КБ С. П. Королева и КБ Н. Д. Кузнецова в Куйбышеве, где разрабатывались двигатели для самолетов «Ту». В сжатые сроки, во многом благодаря председателю Куйбышевского совнархоза В. Я. Литвинову и секретарю обкома партии В. И. Воротникову, были выделены необходимые производственные мощности, на космический заказ работали 28 предприятий.

Что же представляла собой новая ракета-носитель? По существу, она во многом претворяла высказанную когда-то идею С. П. Королева о компоновке на орбите «ракетных поездов» для полета к далеким планетам. Только в этом случае поезд составлялся прямо в заводском цехе.

Ракета-носитель HI создавалась четверть века назад, но и сегодня, как рассказывали мне многие проектировавшие ее конструкторы, им не стыдно за свое творение. Системы управления, измерительная техника, многие конструкционные решения и особенно впервые в ракетной технике найденная возможность изготовить легкие, но прочные сферические топливные отсеки и также впервые отказаться от многих силовых элементов конструкции… Остроумные инженерные находки компенсировали малую тягу двигателей. Да, двигательная установка первой ступени, несмотря на все усилия, оставалась самой «сырой» частью ракеты. Трудно, практически невозможно было не имевшему опыта КБ Кузнецова сразу, без ошибок создать синхронно работающие двигатели, которых не знало отечественное ракетостроение. Тем не менее, уступая «Сатурну-5» в двигательной части, HI наверстывала проигрыш за счет других систем. В итоге весовые характеристики, наиболее важный показатель «живучести» конструкции, у HI и поныне остаются одними из самых высоких в ракетостроении.

Однако были и нововведения, которыми нельзя похвастать. В целях экономии времени и средств (опять этот аргумент, как все-таки повредила спешка, желание во что бы то ни стало быть «впереди планеты всей»!) отказались от стендовых испытаний первой ступени. «Если ракета полетит, а вместо второй и третьей ступени поставлены железки, то с какими глазами я из бункера выйду?» – говорил Королев. Словом, решили испытывать с первого захода.

Летные испытания ракеты HI начались 21 февраля 1969 года. Через 70 секунд после старта из-за пожара в хвостовом отсеке первой ступени полет прекратился. 3 июля 1970 года во время попытки второго запуска из-за неисправности кислородного насоса произошел сильный взрыв, разрушивший стартовый комплекс. На его восстановление и подготовку новой ракеты ушло немало времени, и лишь 27 июля 1971 года состоялась новая попытка. Ракета чуть приподнялась над землей, из-за потери управляемости по каналу вращения дальнейший полет сорвался, и опять стартовый комплекс был поврежден. По рассказу одного из руководителей испытаний Б. А. Дорофеева, столь крупные аварии производили на весь персонал гнетущее впечатление. Но не было и мысли, что HI обречена, что ее дефекты имеют хронический характер. Люди напряженно трудились, многие просили продлить командировку на полигоне, по всему чувствовалось: ракета «взрослеет» и до успеха недалеко.

Наконец, четвертый запуск – 23 ноября 1972 года. Все системы заколдованной первой ступени, все двигатели работали нормально, полет продолжался 107 секунд, но в конце активного участка в хвостовом отсеке возникла неисправность и полет прекратился. Тем не менее конструкторы, службы космодрома несказанно радовались. Теперь уж ясно – до победы полшага.

«Даже если десятки раз присутствуешь на пусках нашего “Союза”, нельзя не волноваться, – вспоминает один из старейших помощников Королева член-корреспондент АН СССР Б. Е. Черток, назначенный техническим руководителем последнего запуска. – Но картина старта HI не сравнима ни с чем. Все окрестности сотрясаются, шквал огня – только бесчувственный и безнравственный человек в эти мгновения может оставаться спокойным. Все мысли и чувства напряжены. Так и хочется помочь ракете: “Иди, иди выше, взлети”».