Умные парни (сборник)
Шрифт:
Ядром, из которого вырос NBIC-центр, является специализированный источник синхротронного излучения. Это один из самых перспективных инструментов не только для фундаментальных исследований, но и для создания принципиально новых технологий. Таких ускорителей в Европе всего шестнадцать, в Восточной Европе наш – единственный. «Мотаются, бедные», – профессор Кашкаров выразил сочувствие электронам. Они мечутся в кольце диаметром 30 метров со световой скоростью и за счет ускорения, как перезрелая вишня, брызжут электромагнитным излучением во всем спектре – от инфракрасной области до рентгеновской. Излучение собирают десятки чувствительных станций, расставленных,
Синхротронный источник – единственный крупный научный комплекс, запущенный в нашей стране за 30 лет. В 1990-х строительство заглохло, и, когда директором ускорителя стал Михаил Ковальчук, здесь царила полная разруха. В 1999 году синхротронный источник был запущен, но с тех пор он значительно расширен и модернизирован. За последние два года рабочие площади вокруг ускорителя расширены в четыре раза, появилось место для новых лабораторий. Важность синхротронного источника такова, что сюда дважды приезжал Владимир Путин – и премьером, и президентом. «Синхротронный источник – штука живая, – важно сообщил Роман Сенин. – Как за девушкой надо ухаживать, так ускоритель надо постоянно перестраивать».
Наталья Груздева тоже работала в Америке – в Корнуэльском университете, мировом лидере по генной инженерии. В NBIC-центре оборудование не хуже – секвенаторы для определения последовательностей ДНК, белковые фабрики по наработке белков для фармацевтики и медицины, аппараты для встраивания чужеродной ДНК в клетки. На моих глазах в замысловатом резервуаре шла бурная расшифровка генома больного раком почек – для изготовления лекарства необходимо собрать внушительную базу данных. Начинала Наталья Груздева путь в биологии своеобразно – школьной учительницей – и считает, что опыт построения отношений с трудными подростками чрезвычайно полезен в научных коллективах. В Корнуэльском университете Наташа увидела столпотворение всех языков и рас и пришла к выводу, что у русских мозги самые лучшие. «Азиаты – трудолюбивые, но креатива у них мало, американцы скупают таланты по всему миру и выжимают идеи», – сделала вывод бывшая учительница. А в России мешает научному прогрессу бюрократия: на Западе, чтобы получить нужный реактив, требуется несколько часов, у нас на элементарное дело гробятся недели. Эти сетования повторяет каждый ученый, имеющий опыт работы на Западе. Будет обидно и глупо, если идею NBIC-центра, который задумано вывести на мировой уровень, погубят вечные российские проблемы. Дьявол, как известно, кроется в деталях – даже в тех проектах, где человек пытается подняться на божественную высоту.
«По заграницам я чуть не с детства скитался, – говорит директор белковой фабрики Алексей Липкин, роскошным усам которого позавидовали бы «Песняры». – Когда уезжал, ученые по помойкам оборудование собирали. Сколько ни кипятили, все равно из-за грязи разряды стреляли. Я даже студента-физика нанял, чтобы разобрался. Он, кстати, давно профессором в Англии. Надо бы его найти. Пусть тоже возвращается. Больше его током бить не будет».
Петр Капица говорил, что науку должны делать веселые люди. Курчатовский центр – пока единственное место в России, где к ученым вернулось оптимистичное настроение и гамлетовский вопрос о том, быть или не быть науке, решен положительно. Решится ли этот вопрос в общероссийском масштабе, покажет время.
У ЦЕНТРИФУГИ Я И МОЯ МАША
«У самовара я и моя Маша, вприкуску чай пить будем до утра…» Прямо в цехе вдруг навязалась старая мелодия, хотя повода для
Впрочем, не знаю, царило ли когда-нибудь на Грамзаводе легкомысленное настроение. В 1937 году бдительные органы раскрыли антисоветский заговор во главе с директором и создателем завода Константином Гроднером, примазавшимся к большевикам еще в 1906 году, а также главным инженером, главным бухгалтером и главным снабженцем. Банда была настолько опасная, что после скорого и правого суда приговор был приведен в исполнение быстрее, чем звучит пластинка, – через 15 минут. Из всего руководства на месте остался только товарищ парторг.
Во время войны на Грамзаводе делали боеприпасы и часы, а в 1950-х годах завод перешел на выпуск техники, благодаря которой объединение «Точмаш» во Владимире является самым крупным и стабильным предприятием. На Точмаше делают знаменитые газовые центрифуги для обогащения урана. А также высокоточное оборудование для ракет «Тополь», «Булава» и зенитных установок «Бук» и С-300, составляющих основу оборонного щита России. Директор завода живет на одной лестничной клетке с губернатором области. Тот, кто знает реалии российской провинции, понимает значение этого бытового факта.
Какой прок обогащению урана от граммофона? На первый взгляд, как козе от баяна. Центрифуга, в которой находится газообразный гексафторид урана, вращается со скоростью 1 500 оборотов в секунду– и фракции разделяются по плотности. Стиральная машина, для сравнения, вращается со скоростью 15 оборотов в минуту, электрический двигатель дает 1 500 оборотов в минуту. А здесь – в секунду! Волчок бешено кружит без остановки ни много ни мало 30 лет, что наталкивает на безумные мысли о вечном двигателе. Ни один подшипник на белом свете таких нагрузок не выдержит. Центрифуга похожа на гроб Магомета и, по существу, висит в воздухе, сохраняя равновесие благодаря магнитному полю. Единственная опора – игла упирается в корундовый подпятник. Самый качественный корунд искусственно выращивается в Армении на том же заводе, где делают стекла для швейцарских часов. А вот тончайшая металлическая игла ведет происхождение от старой граммофонной иглы. И это подтверждает истину о том, что в технике есть своя эволюция и преемственность.
Когда идешь по цехам Точмаша, позади держатся крепкие мужчины в наглухо застегнутых пиджаках. Если фотографируешь рабочих, они вежливо встают за спиной этих строгих людей. Скоро я убедился, что проще не рабочих расспрашивать о биографии, а прямо к эскорту обращаться – информация, как из отдела кадров.
– Только ни в коем случае не пишите, что видели центрифуги, – попросил начальник цеха № 36 Александр Герасимов. – Мы показали лишь корпуса для центрифуг последнего девятого поколения.
– А сами центрифуги где? – спросил я и уловил оживление за спиной.
– Запрещено показывать. Режим! Китайцы, которые у нас все облазили, прежде чем купить старый обогатительный завод, даже издали новых центрифуг не видели, – сообщив эту сногсшибательную новость, начальник цеха сделал траурную мину. – Если вы напишете, что видели центрифугу, нас расстреляют.
Обремененный страшной ответственностью, не знаю, что делать, потому что центрифугу я видел раньше – но, присягаю, не на Точмаше. А с принципом ее работы читатели могут познакомиться на рисунке. Впрочем, принцип работы атомной бомбы тоже не секрет, а сделать мало у кого получается.