Умолкнувший оратор
Шрифт:
Я ушел от Кремера, храня один экземпляр записи в кармане, потому что он был предназначен не для него. Если я должен привезти Фиби Гантер к Вульфу, сделать это было нужно до того, как в нее вцепится Кремер. Хотя вполне естественно, что сперва он захочет узнать, что записано на валиках, – тогда мне давалась некоторая отсрочка. Но если… Короче говоря, я постарался как можно скорее оказаться на Пятьдесят пятой улице.
Привратник позвонил наверх; опять удивленно воззрился на меня и сказал, что меня просят подняться. Фиби открыла мне дверь и пригласила войти. Положив пальто и шляпу на стул,
Не отрицаю, зачастую я бываю слишком прямолинеен, но буду возражать, если кто-нибудь сочтет меня грубым. Однако, вновь застав здесь Кэйтса, я уставился на него и спросил:
– Вы что, живете здесь?
Он посмотрел на меня в упор и сказал:
– Если это вас интересует, то да, живу.
– Садитесь, мистер Гудвин, – возможно, улыбнулась Фиби, усаживаясь на кушетку. – Я вам все объясню. Мистер Кэйтс живет здесь, когда бывает в Нью-Йорке. Это квартира его жены. Она не выносит Вашингтон и сейчас обитает во Флориде. Я не могла достать номер в гостинице, мистер Кэйтс уступил мне квартиру, а сам перебрался к друзьям. Этого достаточно для вашего оправдания?
Я, естественно, почувствовал себя дураком.
– Что ж, выясню у вашего домовладельца, – попытался я отшутиться. – Пока что я тороплюсь, правда, все зависит от того, торопится ли инспектор Кремер. Я звонил вам час назад, но никто не отвечал.
Она потянулась за сигаретами.
– Должна ли я оправдываться перед вами и в этом? Я выходила поесть.
– Вам от Кремера не звонили?
– Нет. – Она нахмурилась. – Я ему нужна? Зачем?
– Я только что отвез ему чемоданчик с валиками, который вы оставили на подоконнике в отеле «Уолдорф».
Не допускаю, что в моем голосе прозвучала угроза, но Элджер Кэйтс резко вскочил, словно я замахнулся на Фиби разводным ключом, и тут же опустился на место. Она не шелохнулась, только задержала сигарету на полпути ко рту.
– Чемоданчик? С валиками?
– Вот именно.
– И вы… А что на них?
– О, это долгая история…
– Где вы его нашли?
– Другая долгая история. Мы еще к этому вернемся, а пока что нужно спешить. Кремер каждую минуту может прислать за вами или даже приехать сам, если только не начнет прослушивать валики. Так или иначе, мистер Вульф хочет побеседовать с вами до Кремера, и я…
– А вам известно, что там записано?
Кэйтс покинул свой темный угол и приблизился к кушетке в полной готовности отразить врага. Я даже не смотрел на него.
– Конечно, известно. Так же как и мистеру Вульфу. Мы прослушали их все до единого. Интересно, но бесполезно. Они надиктованы не во вторник, а значительно раньше.
– Но это невозможно!
– Однако это так…
Раздался звонок. Я понял, кто это звонит, и выругался про себя.
– Вы кого-нибудь ждете? – спросил я шепотом.
Она покрутила головой. Я тут же сообразил, что если уж человек прошел мимо привратника, то он осведомлен о моем присутствии. И все же – попытка не пытка, – я приложил палец к губам, и мы затаили дыхание. Правда, выражение лица Кэйтса явно говорило: «Я делаю это не ради вас, мистер!» Немая сцена продолжалась секунд двадцать, затем из-за двери послышался хорошо знакомый мне голос Пэрли Стеббинса:
– Хватит валять дурака, Гудвин!
Я отпер дверь. Оттолкнув меня, Пэрли прошел в комнату и, сняв фуражку, принялся изображать из себя джентльмена.
– Здравствуйте, мисс Гантер. Здравствуйте, мистер Кэйтс. Мисс Гантер, инспектор Кремер будет чрезвычайно признателен, если вы соблаговолите приехать к нему в управление. Он хотел бы показать вам кое-что… У него находятся известные вам валики…
– Ты сразу взял быка за рога, Пэрли, – заметил я.
– Ах, ты все еще здесь! А я думал, ты уже ушел.
Я обернулся к Фиби.
– Вам, конечно, известно, мисс Гантер, что вы вольны в своих действиях. Некоторые думают, что, если служащий муниципалитета приходит за ними, они обязаны подчиниться. Это заблуждение. У него должно быть для этого специальное предписание, которого нет у сержанта Стеббинса.
– Это правда? – спросила она меня.
– Да. Истинная правда.
– Знаете, – сказала она, – вы умеете влиять на меня. Хотя я почти ничего не знаю про вас – только то, что ваш шеф нанят Ассоциацией промышленников, – я все же доверила бы вам сумку, если бы мне пришлось поправить подвязку. Прошу вас, ответьте за меня. Ехать ли мне к мистеру Вульфу или отправиться с сержантом Стеббинсом?
И тут я совершил ошибку. Дело не в том, что я сожалею о совершенной ошибке, – на жизненном пути нельзя не ошибаться. Плохо, и я признаю это, что я совершил ее исходя не из пользы дела, а исключительно ради Фиби Гантер. Я был бы безмерно счастлив проводить ее к моей машине под ворчание бредущего следом Пэрли. Но я знал, что, если поеду с Фиби Гантер к нам, Пэрли все равно дождется, когда она освободится и отвезет ее в уголовную полицию, где Фиби, возможно, продержат всю ночь. Я совершил ошибку, потому что решил, что мисс Гантер нуждается в отдыхе. Она сама говорила, что чем больше устает, тем лучше выглядит, поэтому мне было ясно, что она вконец измотана.
Итак, я сказал:
– Глубоко ценю ваше доверие. Но лучше вы держите вашу сумочку, а мне доверьте подвязку. А пока что, хотя мне горестно признаться в этом, я советую принять предложение мистера Кремера. Мы еще увидимся.
Двадцать минут спустя я вошел в кабинет и доложил Вульфу:
– Пэрли Стеббинс явился за мисс Гантер до того, как я успел увезти ее, и он понравился ей больше. Она находится сейчас на Двадцатой улице.
Итак, я не только совершил ошибку, но и соврал шефу.
17
В понедельник за весь день не произошло ничего примечательного.
С утра Вульф первым делом доказал, чего мы добились, – вернее, чего не добились, – вызвав к себе в комнату Сола Пензера и Билла Гора для приватной беседы.
«Куча» данных, собранных до сего времени Солом и Биллом, нисколько не утолила голода. Охапки слов, напечатанных на машинке и размноженных на мимеографе, которые Билл Гор приволок из Ассоциации промышленников, могли представить кое-какой интерес для журналов типа «Тайм» или «Лайф», но не для нас. Никто лучше Сола не мог бы справиться с заданием, связанным с пребыванием в отеле «Уолдорф», и все же он не обнаружил там ровно ничего.