Умом мужчину не понять
Шрифт:
— То есть эта дама все-таки не из «Интермага». У нас все знают, что Витька не умеет стрелять. Значит, мы ломаем головы, а его убила какая-то неизвестная С.?
— Сомневаюсь. То, что убила С. и что С. — это ты, — версия Краузе, мечтающего поскорее отработать гонорар. Но, по крайней мере, подтверждается существование любовницы, о которой нам ничего неизвестно. Почему бы ей не зваться Светиком и не иметь мужа, из-за которого отношения с Козыревым тщательно законспирированы? Настолько тщательно, что Родионов ничего пока не может обнаружить. Подъезд Козырева большой, всех приходящих дам соседи, разумеется, не помнят, а у нас нет
— Вот она его и убила, — кивнула Света, радуясь надежде спихнуть это черное дело на постороннего.
— Но откуда ей так подробно знать привычки и вкусы Михаила Петровича? Нет, Света, убил кто-то из ваших, а С., скорее всего, совершенно не при чем, обыкновенная скучающая дамочка, тайком посещающая смазливого любовника. Просто совпадение с твоим именем навело убийцу на мысль обзавестись запасным вариантом. Первоначальный и самый удобный вариант — подставить Михаила Петровича. Тут тебе и ружье, и ссора — все как на заказ. Но, роясь в бумагах Козырева, преступник обнаруживает записку, адресованную Светику и по какой-то случайности не переданную по назначению. Он (или она) прихватывает эту записку с собой на случай, если дело с Михаилом Петровичем не выгорит. В этом случае подозрение будет брошено на тебя. Убийца подкладывает записку тебе в стол…
— Погоди! Лагуновы, Дмитриевы и Нина Усова были у меня в субботу, а Лана так и вовсе в четверг. Зачем подкладывать записку, обвиняющую меня, если все пока что уверены в виновности Мишки?
— Ну, положим, в субботу, наверное, уже не было уверенности в его виновности. Михаила Петровича освободили в воскресенье утром, но Краузе наверняка понимал ситуацию уже в субботу и отчитался в замечательно выполненном задании. А дневник, кстати, обнаружен и вовсе в пятницу.
— Где? — полюбопытствовала Света. — Я ведь все там перерыла и ничего подобного не видела.
— Да, он лежал в шкафу среди книг. Если бы не дотошность Краузе, заставившего милицию обшарить каждый угол, дневник никто бы не нашел. Пожалуй, ваша красотка Горностаева не при чем. Она ведь после четверга к тебе не заходила?
— Нет.
— Зато в субботу тебя посещают под надуманным предлогом сразу пятеро. Кто-то из них подкладывает записку, но сообщает о ней милиции лишь после того, как Михаила Петровича отпустили на свободу, то есть в воскресенье утром. Убийца, несомненно, был в курсе всех быстро меняющихся событий. В частности, он знал, что в день убийства ты была на квартире у Козырева.
— Откуда кому-нибудь это знать? Я ездила туда тайком.
Странно посмотрев на Свету, Вадим ответил:
— Ну, например, от Краузе. Тот заставил милицию изучить отпечатки пальцев в квартире Козырева, и они обнаружили твои.
— Между прочим, у меня никто никогда не брал отпечатков, — сообразила вдруг Света.
— Зато Родионов дал тебе подержать пластиковый пакет. Что делать, работа у него такая. Краузе знал результаты исследования и наверняка сообщил о них Лагунову. Кроме того, именно Краузе нашел старичка, видевшего, как ты заходила в подъезд. Тот как раз курил на балконе и обратил внимание на изящную женщину с осанкой балерины. К сожалению, времени он точно не помнит. После семи, но до девяти. Женщина, заметившая Михаила Петровича, время назвала точнее — около половины восьмого. Это примерно совпадает со временем убийства.
— Да, — согласилась Света, — Мишка был у меня где-то в восемь, а я приехала к Витьке, наверное, полдевятого.
— Ну, вот и получается, что убийца вполне мог понимать, что подозрения перемещаются с Михаила Петровича на тебя, и решил их укрепить. В воскресенье утром, изменив голос, он позвонил в милицию и сообщил, что в твоем столе хранится улика. Он…
— Меня сбивает твое «он», — прервала Света. — Ведь, судя по всему, это Полина или Нина, то есть «она».
— Да, она, — помолчав, произнес Вадим, однако тон его Свету насторожил.
— Ты что-то знаешь, а мне не говоришь.
— Мм… нет, знать я не знаю.
Он настолько явно уходил от прямого ответа, что у Светы невольно вырвалось:
— Ну, подозреваешь, какая разница? Главное, водишь меня за нос.
Она вдруг разозлилась. Да что это такое? Кто другой, ладно, но чтобы Вадим над нею издевался — подобного она не потерпит!
— Светочка… — жалобно пролепетал он.
— Ты меня не любишь! — с искренним возмущением сообщила Света. — И не надо, и до свидания. Никто мне не нужен, никто! Справлюсь сама.
Она не задавалась вопросом, с чего бы это Вадим обязан быть с нею откровенным, а тем более любить, ее просто захлестывала обида. На глазах выступили слезы, и это расстроило еще больше. Не хватало, чтобы Силуянов решил, будто она из-за него плачет!
— Светочка… — снова пролепетал собеседник.
— Я плачу вовсе не из-за тебя, и не надейся, — поспешила внести ясность Света. — Просто противно, что сперва меня обманывал Мишка, а теперь ты.
— Бедная девочка, — вздохнул Вадим, осторожно прижав Свету к груди. — И когда ты оправишься после жизни с этим мерзавцем?
— Он не мерзавец, — возразила Света, настроение которой моментально повысилось. — Просто полюбил другую. Что, не имеет права?
— Просто полюбил? — вскипел Вадим, резко отстраняясь. — А сваливать свою вину на тебя он имеет право? Ты спрашиваешь, почему я не говорю про убийцу «она»? Потому что почти уверен, что это он!
— Он? В смысле, Мишка? Ты что, с ума сошел?
— Почему? У него был мотив, была возможность. Он постоянно врет, пытаясь создать себе алиби. Тебе недостаточно? Хорошо. Тебя не удивило, что из квартиры Козырева он помчался не куда-нибудь, а именно к тебе? К тебе, которую только что бросил и должен был избегать, как огня. Казалось бы, естественнее обратиться к Лане.
— Он больше доверял мне, чем ей. В конце концов, меня он знает много лет.
— Вот именно! Зная тебя много лет, он не сомневался, что ты ринешься его выручать. А ему это и было нужно. Чтобы ты оставила свои отпечатки пальцев, а еще лучше попалась на месте преступления. Он же подкинул тебе записку, которую обнаружил у своего приятеля. Или не обнаружил, а заранее стянул. Козырев вполне мог похвастаться перед ним победой над некоей Светланой, что и навело твоего Мишку на дельную мысль. Скажи, кто больше всех был заинтересован, чтобы подозрения переместились с Михаила Петровича на тебя? Он сам. Кто заранее знал, что ты побывала в день убийства у Козырева, и мог намекнуть адвокату, что именно следует искать? Кто, наконец, мог знать про дневник? Козырев с его самолюбием наверняка демонстрировал его старому другу. Кто взял с тебя обещание не говорить милиции правду — обещание, поставившее тебя в тяжелое и двусмысленное положение? Он, все он!