Умри со мной

Форбс Элена

2

Нет в жизни справедливости. Марк Тарталья, инспектор Столичной полиции, смотрел в дверное окошко палаты интенсивной терапии, где на кровати в переплетениях проводов и всяческих трубок лежал его шеф, начальник отдела расследования убийств Трэвор Кларк. Узнаваемыми у Кларка остались только усы, видневшиеся из-под кислородной маски. С момента аварии он находился в коме, голова его была крепко зажата скобами для защиты поврежденного позвоночника, а разбитый таз и ноги закованы в металлический каркас. Кларк, слава богу, был в шлеме и соответствующем костюме, когда умудрился слететь с мотоцикла, но прогнозы врачей оставались самыми неутешительными.

У кровати сидела Салли-Энн, невеста Кларка, и, наклонив

голову, держала обеими руками огромную ручищу Кларка. Одета, как всегда, нарядно: яркий в розово-белую клетку костюм, длинные светлые волосы забраны в хвост и перехвачены золотой лентой. Забежав накануне в больницу, Тарталья разминулся с ней и, увидев сегодня, совсем не обрадовался. У него даже мелькнула мысль — а не зайти ли попозже. Но Кларк, черт бы побрал все на свете, один из его лучших друзей, так что у него, Тартальи, есть все права находиться тут. И, постучав по стеклу, он открыл дверь и вошел.

Салли-Энн повернула голову на шум. Глаза красные, в черных кругах потекшей туши. Тарталья затруднился бы сказать, по кому она плачет, по Кларку или по себе. Женщина, которая может вот так запросто бросить мужа и двоих детей ради другого мужчины, пусть даже такого симпатяги, как Кларк, наверняка эгоистка до мозга костей. И как все это у них быстро случилось! Кларк, по характеру очень импульсивный, никогда ничего не делал наполовину. Только что Салли-Энн выступала в роли всего лишь новой телки, составлявшей ему компашку, чтобы выпить или пообедать вместе, — и вдруг она уже живет в его квартире в Клэпеме, Кларк вписал ее имя в ипотеку и свой банковский счет, и, как только был оформлен ее развод, они уже обсуждали дату своей свадьбы. Но все это происходило до аварии. Возможно, Тарталья чересчур циничен, но он никак не мог себе представить Салли-Энн, всю свою оставшуюся жизнь ухаживающую за инвалидом с парализованными ногами.

— Есть какие подвижки? — спросил Тарталья, подходя к изножью кровати.

Он уже слышал от медсестры, что прогресса никакого, но не знал, что бы еще сказать. Чем дольше Кларк оставался в коме, тем страшнее, вероятней всего, окажется конечный результат.

Салли-Энн покачала головой и погладила ладонь Кларка длинными розовыми ногтями. Она не отрывала взгляда от его лица, точно надеясь, что Трэвор вдруг откроет глаза или заговорит. Интересно, давно ли она тут сидит, подумал Тарталья, и какие мысли бродят у нее в голове. Всякий разговор представлялся бессмысленным, и он молча, неловко стоял позади нее; тишину метили лишь пунктирные попискивания мониторов да шорох вентилятора.

Вскоре Салли-Энн бормотнула что-то Кларку, нечто вроде «ну пока», осторожно уложила его руку обратно на простыню, похлопала по ней и поднялась. Одернув короткую юбку, она подхватила сумочку и повернулась к Тарталье, в глазах у нее плавали слезы.

— Ненавижу больницы. Этот больничный запах! Он мне напоминает, как в детстве мне вырезали аппендикс. Чувствуешь себя такой бесконечно беспомощной. Какой смысл приходить сюда? Чем я могу помочь? Трэвор ведь даже не знает, что я рядом.

Избегая ее взгляда, Тарталья пожал плечами и сунул руки в карманы. Лично он здесь, потому что ему небезразличен Кларк, ему просто хочется видеть своего друга, невезучего бедолагу. Конечно, Кларку от его приходов толку — ноль, учитывая состояние, в каком он находится. Да ведь не в том суть. Пусть это всего лишь пустой жест, однако визит в больницу — знак его дружбы, уважения к Трэвору.

Салли-Энн извлекла из сумочки бумажный платок и громко высморкалась. Взгляд ее упал на мотоциклетный шлем под мышкой у Тартальи.

— Тупой засранец. И чего ему приспичило покупать этот идиотский мотоцикл? И не ездил-то на нем никогда раньше.

Сказано это было с такой горечью, что Тарталья подумал: а может, она винит в случившемся его? Он ведь близкий друг Кларка и единственный из их отдела расследования убийств, кто ездит на мотоцикле. Тарталье на мгновение представился его сверкающий красный «дукати-999» на больничной парковке,

и он и в самом деле почти почувствовал себя виноватым. Но если Салли-Энн считает, что это он сбил Кларка с панталыку, она ошибается. На ум приходят банальности о кризисе среднего возраста. Во всяком случае, такие шуточки гуляли по отделу. Спустя полгода после того, как жена Кларка сбежала от него к своему учителю йоги, Кларк вступил в общество «Сбрось вес» и в местный спортклуб. Затем появился мотоцикл, а следом — контактные линзы, яркие рубашки и кожаная куртка. А еще усы в стиле 70-х, которые он наотрез отказывался сбривать. В результате Кларк стал походить на типа из шоу-бизнеса. И вот в тот момент, когда все они уже начали надеяться, что Кларк вылезет из своего подполья, возникла Салли-Энн, годящаяся ему чуть ли не в дочери, и короткому периоду пребывания Кларка в статусе одинокого мужчины наступил конец. Кларк распрекрасно знал, что думают ребята из его отдела, но, похоже, ему это было абсолютно без разницы. Он ходил счастливый и довольный всем миром. Казалось бы, ну и чудесно, но Тарталья не мог избавиться от тревоги: он опасался, что история эта обернется для Кларка большой болью.

Салли-Энн продолжала смотреть на Кларка, крепко вцепившись в сумочку:

— Знаешь, я все надеюсь, он вот-вот откроет глаза. Только этого я и хочу. Просто знать, что он по-прежнему в нашем мире, он очнулся. А уж со всем остальным мы научимся справляться вместе.

Говорила она вроде искренне, и Тарталья даже немного удивился. Может, он все-таки ошибался на ее счет? Может, она и вправду любит Кларка?

— А тебе не приходило в голову поставить для него какую-нибудь музыку? — неловко предложил он, желая показать, что тоже старается как-то помочь. — Ну что-нибудь, что он узнает. Слышал, такое, бывает, срабатывает.

— Неплохая идея. Пока он в таком состоянии, пробовать стоит все. Только «Уокмен» категорически исключается. — Сглотнув, она скривила губы в усмешке и поглядела на Кларка. — Наушники ему не нацепишь.

Тут она права. Не то что ушей, у Кларка и глаз толком не видно.

— А если попробовать портативный приспособить, с колонками?

Салли-Энн медленно покивала, как будто сказал он нечто очень-очень дельное.

— У нас дома на кухне стоит такой. Я вечером его принесу и несколько дисков заодно. Трэв просто обожает Селин Дион, непонятно только почему. Вдруг от ее голоса очнется, раз уж мой не помогает.

— Господи! — Тарталья состроил гримасу. — Я и забыл, что у него такой дерьмовый вкус в музыке. Но я бы на твоем месте, наоборот, поставил что-нибудь, чего он терпеть не может, рэп, например, Эминема или Фифти Сент'а. Трэв у нас вспыльчивый, заводится с пол-оборота, так что ты пусти музыку погромче да поставь поближе к нему. Посмотрим, как подействует. Должно сработать. Если нет, тогда уж больше ничего не поможет.

— Так и представляю, — печально улыбнулась Салли-Энн при воспоминании, — как он орет на меня, чтобы я вырубила эту дрянь. Вот было бы замечательно, правда? — И она заглянула ему в глаза в поисках подтверждения — да, так оно все и произойдет. Хотя лицо ее и просветлело на минутку, чувствовалось, слезы стоят совсем близко. Несмотря на макияж и модный прикид, похожа Салли-Энн все равно была на девчонку. Запнувшись, словно желая добавить что-то еще, она склонила набок голову, но промолчала, лишь тронула руку Тартальи и прошла к двери, поскрипывая по линолеуму высоченными каблуками.

Открыв дверь, Салли-Энн оглянулась:

— До завтра. Если раньше произойдут какие-то изменения, я тебе сообщу.

Не успела за ней закрыться дверь, как у Тартальи зазвонил мобильник. Несмотря на десятки табличек, висевших по всей больнице, отключить его он забыл. Откинув крышку, он услышал спокойный, уверенный голос суперинтенданта Клайва Корниша:

— Ты у Трэвора?

— Да, но уже ухожу.

— Есть какой прогресс?

— Боюсь, никакого. — Тарталья отвернулся и прошептал в самый микрофон, точно Кларк мог услышать его: — Но он хотя бы еще жив.