Умри
Шрифт:
– Школьный автобус? – возмутилась девушка в платье. – Вы серьёзно? Ничего отвратительнее не пришло на ум?
– Я скромный паромщик, – отозвался Капитан. – И выполняю то, что мне велено. Хотите вы этого или нет, вам придётся ехать на том, что дают. Если не успеем до темноты – будет худо.
Под управлением Капитана жёлтый школьный автобус разинул узкую пасть, приветливо зазывая пассажиров взойти на борт. Девушки со всей красотой чертыханий взобрались по скрипучим ступенькам. Разместившись на потёртых сиденьях, они соблюдали библиотечную тишину. Не каждому по силам такое испытание: спрыгнуть с многомиллионного катера, с нескончаемыми потоками шампанского, в убогий и дребезжащий вид транспорта.
Автобус тронулся с места. И те, кто радовался ступить на твёрдую почву после морской качки, взяли свои слова обратно. Девушек
Не многие успевали следить за видом из окна. А те, кому удавалось наблюдать всё волшебство дикого девственного леса, по-детски разинули рты. Ощущение сказки кричало о своей реальности. Малахитовый плотный мох ковром застелил холмики и деревья. По такому шёлку приятно бегать босиком. Но у природы есть и охранники. Девушкам встретились две лисы, заяц и сам бурый медведь, чесавший спину о сосну. От массива тянущихся к небу стволов кружило голову. Чувствовалось, что подрасти они чуть выше – станут вспарывать брюха облаков.
– Красивые ёлочки, – подметила девушка в кедах.
– Это корабельная сосна, – поправил Капитан. – Если дерево к возрасту от восьмидесяти до ста лет достигает высоты около сорока, и имеет ствол в диаметре от половины метра, оно используется для строения судов. Понятие «корабельная сосна» ввёл Пётр 1, и впоследствии учредил корабельные рощи.
– Молодец, википедия, – похлопала в ладоши Пацанка. – А ты знаешь, где у девушки находиться клитор?
– Естественно. Он в Новом Орлеане, в южной стороне города, на пересечении улиц «Бейкер-стрит» и «Ганди», в библиотеке дядюшки Тома, во втором ряду, на пятьдесят восьмой полке снизу, между Лермонтовым и Булгаковым.
Девушки закатились хоровым смехом. Капитан со всем своим грузным видом оказался задорным весельчаком. Всю дорогу он всячески подбадривал девушек байками и анекдотами. Улыбки стёрлись с их лиц лишь тогда, когда он затормозил возле выросшего посреди дороги дерева и сказал:
– Дальше проезда нет. Придётся пешком.
Девушки высыпали из автобуса гораздо раздосадованными, чем когда входили в него. Та, что в платье решилась снять туфли и надеяться на милость раскрывшихся под ногами шишек. Василису подхватила девушка в кедах, подчёркивая уверенным шагом, что с её обувью они смело дадут фору всем остальным сучкам. И дело не в том, что она не носила каблуки. Просто перед поездкой у неё возник вопрос: сексуальность или удобство. И, естественно, она выбрала всё. Чулки, кеды, коротенькие джинсовые шортики и топ с глубоким вырезом.
Вожак-Капитан держался впереди, временами подсказывая куда не следует ступать и всячески подбадривал своих спутниц. На его жилистой руке поблёскивал увесистый компас, по которому он всё время сверялся. С виду он выглядел уверенным, но чем глубже они заходили в лес, тем тревожнее ощущали себя.
Девушка с сигаретой, испепелившая третью пачку за сегодня, не думала о маршруте и возможности заблудиться. Все её мысли сосредоточились на том же, на чём и вчера, позавчера, неделю, месяц назад. Ей неимоверно хотелось выпить. Да она в завязке. И на водку или коньяк не решится. Вот если бы бутылочку ледяного пива, или бокал белого вина. Ммм. Только она знает, что будет. Лёгкий алкоголь служит как трамплин в нирвану запойной недели. Или двух. И так далее. Она не раз попадалась на эту удочку. В моменты трезвость она ненавидела себя и того умника, что придумал этиловый спирт. Как правило, артистичные самобичевания длились недолго. Но в этот раз всё иначе. Месяц и двенадцать дней. Ни капли спиртного. Игнорирование всех соблазнов. Тяжело? Ещё как. Но она справляется. Она хочет снова стать собой.
Солнце – дьявольский соучастник, приготовило им испытание. Семеро пробирались через бесконечный лес. Их тела пропотели по десятку раз. Одежда прилипала к коже, становясь назойливой помехой. Запах хвои тошно раздражал носовые рецепторы. Силы таяли подобно снежинкам на тёплой ладони.
– И сколько ещё мы будем слоняться по лесу? – без единого бранного слова спросила обессиленная Пацанка.
– Просто прими это испытание как должное, – сказала девушка с браслетами на руке, – Наша жизнь как египетская пирамида – нужно постоянно карабкаться вверх. Однажды ты взглянешь
– Так и сказала бы, что не в курсе. А то развела тут аналитику.
– Господа, я что-то вижу, – радостно воскликнула девушка в кедах.
Глава 2
Жадно вглядываясь между крон деревьев, остальные путники тоже это увидели. На поляне посреди леса возвышался трёхэтажный полукруглый коттедж. Он был исполнен в готическом стиле: чёрные блоки, высокие закруглённые окна, гнилая лестница, ведущая к парадной двери и здоровенный флюгер демонстрирующий силуэт сгорающего феникса. Стены дома со всех сторон обнял плотный зелёный вьюн. Из кирпичной трубы коптил густой дым. Только он убеждал гостей что в недрах этой развалины теплилась жизнь. Атмосфера казалась мрачной. Но когда девушки заметили озеро на заднем дворе, все опасения осыпались пеплом. Исполинская ива отбрасывала тень на воду и роняла слёзы, плача о своём.
– Дамы, бежим купаться, – радостно воскликнула девушка в кедах.
Она рванула первой, скинув обувь, шорты и топик. Оставшись в одних трусах и чулках, она с разбега разорвала зеркальную гладь озера. Василиса решительно отказалась, сетуя на слепоту. Но обещала в другой раз искупаться с новоиспечённой подругой. Помешкав в озеро вошла Пацанка, скинув с себя одежду, и оставшаяся в мужских боксерах. Многие девушки обратили внимание на её фигуру. Стройная упругая попа, тонкая талия, прекрасная грудь. И от кого она прячет такую фигуру? Тело богини, секс-символа, способного сразить любого, у кого есть мужское достоинство. Последней в воду вошла девушка с браслетами. Как есть, в платье украшенном защитными рунами. Лицо не выразило не единой эмоции. Причитая себе что-то под нос, она не замечала никого. Всем троим пришлось купаться в неудобных балаклавах. Правила есть правила.
Закуривая очередную сигарету незнакомка глядела на них с нескрываемым отвращением и думала, как не сойти с ума.
– Фу, – состряпав кислую гримасу сказала девушка в платье. – В этой луже наверняка много вредоносных бактерий. Это так глупо и противно. Особенно в век удобств и цивилизованного общества. Я осведомлюсь о наличии душа. Мы же не звери в конце-то концов.
Девушки, не считая той с браслетами, хохотали плескаясь друг в друга водой. Счастливые глаза горели детским неподдельным восторгом. Стоя на берегу, Василиса тоже смеялась, чувствуя волну общих эмоций. Она впитывала плеск воды, смех, приятную прохладу ветра, и складывала всё в картину, которую видела во всех красках. Сегодня она настоящая. Та самая версия себя, которую упорно блокирует брак со зрением. Именно так она охарактеризовала свой недуг. Поломка, неполноценность, убогость. В туманных воспоминаниях она ещё помнит, что видела. Обрывки цветных слайдов стерлись ластиком, расстворились. Василиса цепляется за тростинку обонянием, осязанием и слухом. И все же она стыдилась своей слепоты, избегая любой зарождающейся дружбы. Девушка в красных кедах первая с кем она заговорила за последние годы. Себе она так и не смогла объяснить, почему приняла именно её руку. Какое-то новое, необузданное чувство притягивало к ней. Настоящая дружба, забытая и не известная на вкус, свалилась в самый неожиданный момент .
Девушка в коктейльном платье переступила через порог дома. Внутри он выглядел посвежее, чем снаружи. В массивном камине потрескивали дрова, то ли для отопления этой махины, что не прогревает солнце, то ли для антуража. От правой стены вверх и левее вырастала лестница с лакированными перилами, шоколадного цвета. Освещением холла занялась примитивная круглая люстра, со свечами.
– Вот это помойка, – вздохнула девушка в платье.
Она пробежалась взглядом по интерьеру, подобно спешащему на охоту пауку. Стены украшали старые покосившиеся картины с изображением неизвестных ей Богов. А возможно это и не Боги вовсе, а зажравшиеся снобы. Кто мог жить здесь много ранее, оставалось загадкой. Прямо по центру пустовала рецепция. Девушка подошла поближе. На стойке обиженно клонилась тусклая лампа с зелёным абажуром. Свет от неё облизывал журнал постояльцев отеля.