Унесенные бездной. Гибель «Курска».
Шрифт:
Положим, рванула аккумуляторная батарея – это первый, «малый» взрыв, – начался пожар, пришли в опасное состояние «толстые торпеды» и через две минуты – общий мощный взрыв. Теоретически такое могло быть.
Но не могу себе представить, чтобы на «Курске» с его отработанным в дальнем походе экипажем кто-то мог допустить такую вопиющую халатность, как скопление водорода в отсеке. На подобную оплошность надо наложить ещё одну – искру. В торпедных отсеках даже инструмент из специальных сплавов подобран, чтобы не высек при случайном ударе о металл искру, и обезжирен он, чтобы ненароком масло от кислорода не воспламенилось. Торпедисты, как и саперы, ошибаются только один раз…
В заключение – неожиданное письмо в редакцию, которое как бы «примиряет» обе версии – «неисправную торпеду» и «столкновение с чужой субмариной»:
«По данным СМИ, на АПЛ «Курск» собирались испытывать торпеду с жидкостным реактивным двигателем (керосин – перекись водорода).
Концентрированные растворы перекиси водорода с содержанием основного вещества 70 % используются в качестве окислителя в ракетной технике давно. Такие растворы перекиси водорода достаточно устойчивы, сами по себе не разлагаются и не взрываются.
Но для разложения и для мгновенной реакции со взрывом есть ряд катализаторов, одним из которых являются ферменты крови. Когда медицинской перекисью (3 %-й раствор) смазывают кровяную ранку, раствор разлагается с выделением пузырьков. Когда кровь попадает в окислитель жидкостного ракетного топлива (70 %-й раствор), происходит взрыв, по характеру схожий со взрывом нитроглицерина. Такие взрывы – аварии на предприятиях – бывали. В отношении АПЛ «Курск» возможно такое развитие ситуации.
При ударе подводной лодки НАТО в переднюю часть «Курска» лодка ныряет, уходя от удара, но ударяется в дно – оно было слишком близко. При этих ударах, возможно, происходит травмирование членов экипажа и разрушение емкости с окислителем – концентрированной перекисью водорода. Соприкосновения крови с перекисью – именно соприкосновения! – достаточно для мгновенного и весьма мощного взрыва.
Каталитическое действие ферментов крови на концентрированные растворы перекиси водорода и последствия этого хорошо известны и никакого секрета для специалистов не представляют.
Взрыв на крови…
По-видимому, мы никогда не узнаем, почему рванули торпеды в первом отсеке. Это не укладывается в голове. Это бесит. Это заставляет придумывать все новые и новые версии. Даже специалисты сбиваются в группы по принципу – «верю, не верю».
Как же так, неужели наука не скажет своего слова?
Но наука ещё не научилась вызывать из небытия души тех, кто знает…
Глава шестая
«ЭТО СТОЛКНОВЕНИЕ МОГЛО СТОИТЬ ПЛАНЕТЕ МИРА!»
Телеграмма появилась в ленте новостей на третий день после гибели «Курска»:
«ВАШИНГТОН. 15 августа (Корр. ИТАР-ТАСС). Во время происшествия с российской атомной подводной лодкой «Курск» вблизи от неё находились две подлодки ВМС США, акустики одной из которых в субботу зафиксировали звук взрыва. Об этом сообщил здесь в понедельник поздно вечером представитель американской администрации, просивший не называть его имя в печати. С учетом временной разницы взрыв, судя по всему, произошел утром в воскресенье по московскому времени».
Вскоре выяснилось, что в районе учений Северного флота находились американские подводные лодки «Мемфис» и «Толедо». Кроме них, за российскими кораблями следила и английская субмарина «Сплендид». Никто их туда, разумеется, не приглашал. Все три иностранные атомарины вели электронную разведку, какая осуществлялась в самые напряженные годы Холодной войны. Именно поэтому в числе наиболее вероятных версий катастрофы «Курска» главнокомандующий ВМФ России адмирал флота Владимир Куроедов назвал столкновение с подводным объектом. И очень многие моряки с ним согласились. Даже иностранные.
«ЛОНДОН. 20 августа (ИТАР-ТАСС). Первой реакцией дежурных офицеров штаба ВМС Великобритании в Норвуде (Восточная Англия) на известие об аварии «Курска» стал вывод о столкновении российской подлодки с американской. Об этом сообщил влиятельный британский еженедельник «Санди Таймс».
«Мы думали, что американцы ударили российскую подлодку», – заявил офицер…»
Весьма характерна эта первая реакция.
Через двое суток сообщение из Нью-Йорка:
«НЬЮ-ЙОРК. 22 августа (Корр. ИТАР-ТАСС). «Американские корабли не были причастны к гибели подводной лодки «Курск», – утверждал в понедельник министр обороны США Уильям Коэн. «Россия не является нашим врагом», – заявил он в беседе с журналистами после выступления на съезде ветеранов иностранных войн. По его словам, «эта трагедия напоминает о том, с какими опасностями сталкиваются военные люди, защищающие честь своей страны».
Коэн сказал, что с грустью услышал о катастрофе. После этой трагедии, подчеркнул он, нужно ещё более тщательно подходить к подготовке военных специалистов. По его словам, «причины катастрофы ещё не известны, и нам только предстоит выяснить их».
Американская сторона, заявив о нахождении двух своих атомных подлодок в районе учений Северного флота, тут же поспешила объявить, что ни одна из них в трагедии «Курска» не замешана. Верить на слово? Трудно… Особенно после той хроники подводных столкновений в Баренцевом море, которая уже не раз приводилась в печати.
Об одном из них, пожалуй самом опасном, рассказывает его невольный участник контр-адмирал Владимир Лебедько:
– В ночь с 14 на 15 ноября 1969 года я шел старшим на борту атомного подводного ракетоносца К-19. Мы находились в учебном полигоне неподалеку от того места, где Белое море сливается с Баренцевым. Отрабатывали плановую задачу.
Раннее утро. Первая боевая смена готовится к завтраку. В 7.10 приказываю перейти с глубины 60 метров на 70. Акустик докладывает: «Горизонт чист». А через три минуты страшный удар сотрясает корабль. Люк в носовой отсек был открыт – только что пролез матрос с камбузным чайником, – и я увидел, как вся носовая часть подводной лодки заходила из стороны в сторону. «Сейчас отвалится», – мелькнула мысль. Погас свет, и я с ужасом почувствовал, как быстро нарастает дифферент на корму. С грохотом и звоном посыпалась посуда с накрытого стола, все незакрепленные вещи… Я сидел против глубиномеров. Рядом стоял старшина-трюмный. Даже при скудном свете аварийного освещения было видно, как побледнело его лицо. Лодка стремительно погружалась. Я приказал продуть среднюю цистерну. Тогда ракетоносец стал так же круто валиться на нос. Все-таки нам удалось всплыть. Осмотрел море – вокруг никого. Доложил о происшествии на командный пункт флота. Вернули нас в базу. Там уже с пирса оглядел носовую часть: гигантская вмятина точно копировала очертание корпуса другой лодки. Потом узнали, что это был американский атомоход «Гэтоу». Он держался под водой без хода, почему мы его и не услышали.
– Это столкновение, – свидетельствует американский эксперт, – могло стоить планете мира, так как старший минный офицер «Гэтоу», решив, что «красные» подводники хотят потопить его корабль любой ценой, готов был выпустить противолодочную торпеду «Саброк», а следом ещё три торпеды с ядерными боеголовками. Командир корабля успел остановить своего сверхрешительного подчиненного. Нетрудно домыслить, что бы произошло, если бы торпеды пошли…
– Не так давно, работая в Гатчинском военно-морском архиве, – продолжает рассказ адмирал Лебедько, – я узнал, что от нашего удара «Гэтоу» получил пробоину в прочном корпусе. Американский атомоход лег на грунт, и там шла отчаянная борьба за живучесть. Потом подлодка все же вернулась в свою базу. Ее командир капитан Лоуренс Бурхард был награжден высшим военным орденом. Нас же не наказали, и на том спасибо… И ещё один факт потряс меня до глубины души: оказывается, специалисты установили, что, если бы мы шли со скоростью не 6, а 7 узлов, таранный удар развалил бы «Гэтоу» пополам. Видимо, нечто подобное произошло и годом раньше в Тихом океане в 750 милях к северо-западу от Гавайских островов, когда американская атомарина «Суордфиш» протаранила в подводном положении советский ракетоносец К-129, который затонул на глубине почти пять километров. Честно говоря, мы жалели, что этого не произошло с «Гэтоу». Может быть, тогда до Пентагона дошло бы, что игра в «чей прочный корпус крепче» – опасная игра, и адмиралы с берегов Потомака перестали бы посылать свои атомоходы в территориальные воды России.
Я попросил проанализировать версию столкновения «Курска» с неизвестной подводной лодкой одного из авторитетнейших ветеранов морской разведки, автора ряда книг по истории подводного флота, контр-адмирала в отставке Анатолия Тихоновича Штырова.
По странному совпадению, подводная лодка С-141, которой командовал в свое время Штыров, имела тот же номер, что и «Курск», – К-141. Но она оказалась более счастливой.
– Анатолий Тихонович, не напоминает ли вам история с «Курском» гибель другой подводной лодки – К-129 в 1968 году?