Унесенные землянкой

Бебель

– Вспышка с тылу! – отчаянно заверещал я, как маленькая школьница у которой сосед по парте свистнул трусы.

Бэйри уже собиралась что-то выкрикнуть на бегу, явно не понимая что означали мои слова, но не успела. Я тупо навалился на неё всем своим весом, заставил крепко приложится башкой о землю. Уж лучше сотрясение чем…

Еще один неизвестный снаряд со визгом ударил в старый дуб прямо перед нами.

Быстро скосив глаза на место попадания боеприпаса, я понял что мне пиздец. Вырвав здоровенный кусок дерева, снаряд нисколько не потеряв своей скорости,

устремился дальше.

– Больно… Больно! – захныкала желтая пони, тщетно пытаясь вылезти из под меня.

– Лежи, овца! – зашипел я и быстро перекатившись в бок, сорвав с плеча автомат.

В душе не ебу кто это, но что-то мне подсказывает что Селестия к этому имеет столько же отношения, сколько я к движению гомосексуалистов в Японии.

Одновременно два снаряда пронеслись прямо над головой и, судя по звукам ломающихся веток, продолжили славную традицию своих предшественников.

Резкими движениями сняв автомат с предохранителя и дёрнув затвор, я уже собирался навести ствол на место предполагаемых противников, но вспомнил про магазин.

– Да ёпт твою мать! – обиженно буркнул я, срывая заклепку на подсумке и судорожными движениями вытаскивая оттуда магазин.

Бэйри продолжала тихо хныкать, свернувшись в клубок и накрыв голову копытами. Быстро взглянув на неё и зарядив калашников, я снова дёрнул затвор. Некогда мне её успокаивать, пускай поревет, хуже не станет...

Направив ствол в сторону, откуда только что прилетел еще один “подарок”, я заметил группу каких-то непонятных лошадок с еще более непонятными хуевинами на спинах.

Одна из таких хуевин направленная на меня, вдруг громыхнула, отчего ко мне полетел еще один снаряд. Прежде чем опять вжаться в землю, я с удивлением успел заметить струю густого пара, вышедшую с противоположного конца “хуёвины”. То ли они так гасят отдачу, то ли это какой-то водяной пистолетик то ли...

Ухнувшая в полуметре болванка, засыпала мою тупую башку здоровенными клочьями земли, заставив отбросить все размышления и наконец вспомнить про автомат.

Взвизгнув от страха, как побитая псина и быстро направив ствол автомата на одного из стрелков, я сдавил крючок. Из четырёх выпущенных пуль в цель попали только две, но синеватому пони от этого было не легче. Его башка с красивыми брызгами крови и ошметков черепа разлетелась в стороны, оставляя после себя лишь кусок нижней челюсти.

Остальных поганцев это не очень-то смутило. Они не обращая внимания на потерю товарища, продолжали быстро дёргать зубами за какие-то херовины торчащие возле их ртов. Походу они таким образом перезаряжаются…

Уже хрен знает какой по счету снаряд пролетел над моей головой, заставив волосы встать торчком, словно от электрического удара.

– Косой мудила! – злобно прошептал я, быстро ловя стрелка в прицел и отвечая короткой очередью.

Уж не знаю что это за пушки такие, но взрываются они красиво… Одна из пуль, попав в неизвестное мне оружие, спровоцировала мощный взрыв, заставляя лошадку испарится в облаке горячего пара и кровавых ошметков.

Скосив еще одного пони длинной очередью из пяти патронов, я, боковым зрением заметив характерную струю пара, еле успел перекатится в бок. На том месте где секунду назад была моя башка, осталась ровненькая, округлая воронка размером с футбольный мяч, недвусмысленно намекая на то что мне очень повезло.

– Да ты дерьмом в очко не попадёшь! – выкрикнул я, заливаясь истерическим смехом и выпуская в неудавшегося убийцу короткую очередь.

Пуля, попавшая в колено, заставила стрелка припасть к земле и забавно ойкнуть. Правда, через долю секунды еще один свинцовый гостинец, попавший ему в лоб, завершил эту неожиданную комедию.

Осторожно пристав с земли и оглядев поле где только что окончилась ожесточенная перестрелка, я к своему облегчению обнаружил что все нападающие спокойно валяются на земле, наслаждаясь ранениями несовместимыми с жизнью.

– Пидарасы… – сквозь зубы прошипел я и не прекращая испуганно озираться, потянулся к сигаретам.

С пару секунд повозившись с зажигалкой, я с наслаждением вздохнул такой приятный, родной сигаретный дым. Со смесью и облегчения и удивления отметив что табак перестал напоминать по вкусу перебродившее дерьмо динозавра, я еще раз жадно затянулся и перекатившись на спину уставился на Бэйри.

Журналистка трясущаяся от страха, продолжала отчаянно закрывать голову копытами и жмурить глаза. С желтого, разбитого носа обильно капала кровь, напоминая о вынужденной встрече с землей.

Еще раз затянувшись и осторожно оглядевшись, я, кряхтя, поднялся на ноги.

– Давай-давай, вставай уже. Всё хорошо, всё уже кончилось, плохие дяди ушли и всё такое… – засюсюкал я, осторожно приподнимая поскуливающую кобылку и заставляя её встать на ноги.

С трудом заставив журналистку принять устойчивое положение, я повел её в сторону города.

– Давай родная, шевели задницей. – подбадривал я хромающую Бэйри, едва ли не толкая её вперед.

Мне не особо хотелось торопить из без того натерпевшуюся кобылку, но помирать хотелось еще меньше. Я, конечно, не особо разглядел снаряжение нападавших, но баллонов с газом у них точно не было. Так что по лесу шарится как минимум еще и химический расчет. Ну или что у них там?

Впрочем, из леса мы вышли уже без особых приключений. То ли эти четверо пидарасов были тут одни, то ли услышав пальбу, “химики” по быстрому свалили. А может сейчас они заходят на нас сзади и уже заряжают своё непонятные, но очень даже мощные пушки. Проводить расследование мне сейчас не особо хотелось.

И так мне сильно повезло, что фосгеном нанюхаться не успел. Может ветер переменился, а может эти тупые лошади не смогли прикатить сюда достаточно баллонов, чтобы достичь нужной концентрации. В любом случае, при этой температуре газ уже наверняка улетучился. Летом он всего полчаса держится, по-моему...

С секунду поколебавшись, я повел кобылку в сторону станции, решив что в городок соваться нам не стоит.

– Я в номере шарфик оставила… – как-то по детски пожаловалась кобылка, видимо еще не отойдя от шока.