Уничтожить Израиль
Шрифт:
Гордов широко открыл глаза. «Как бы мне не взорваться» он сказал, имея в виду «как бы мне не погореть», и неожиданно попал в масть, угадал тайну, в которую, судя по всему, его не собирались посвящать. «Ну, ребята, и стиль у вас», — подумал он раздраженно, но сказал другое:
— Значит, взрывчатка. И ко всему контрабандой. Так?
— Несомненно. УК России, статья сто восемьдесят восемь, пункт два. Перемещение через границу взрывчатых веществ. В Казахстане в законах нечто подобное.
— Поначалу вы говорили о тушенке.
— Так
— Почему именно свиной?
— К говядине в Казахстане кто-нибудь может проявить гастрономический интерес.
— И для чего взрывчатка? Будет диверсия?
— Вы слишком любопытны, Гордов. Однако скажу, против Казахстана мы диверсий не замышляем.
— Спасибо, успокоили. Предлагаете мне сунуть голову в петлю и не хотите объяснить, ради чего мне рисковать собственной жизнью.
— О какой петле вы говорите?
— Я государственный служащий, а мне дают дело, которое законы всех стран оценивают как уголовное преступление. В случае провала кому отвечать?
— Александр Алексеевич, вы серьезный человек. Поскольку речь идет об интересах России, о нашей общей безопасности, то предлагаемое вам задание определяется нами не как преступление, а как секретная операция.
— Красивое объяснение. Очень красивое. Что, если мне обсудить предложение с адвокатом? На случай, если потребуется защита.
Травин встал. За ним поднялся Гордов.
— Да сидите, Александр Алексеевич! — Травин безнадежно махнул рукой. — Мне докладывали, что вы не склонны к сотрудничеству.
Гордов усмехнулся:
— Не лукавьте, генерал. Вы все понимали с самого начала нашего разговора и ждали — догадается мент об опасности или пронесет. Как видите, не пронесло. Время нынче другое.
— Ну, зачем вы так, Гордов? По-твоему, я сволочь, на которой негде ставить пробы?
— Не обязательно. Вы можете быть человеком хорошим, но секретная служба — это дерьмо. Сейчас вы подталкиваете меня на уголовщину. И не скрываете этого. Мол, делай, мент, это Родине нужно. Но представим, что у меня дело сосклизнет. Вы ведь тогда сделаете круглые глаза и скажете: «А кто такой этот Гордов?» Травин прошелся от стола к окну и обратно. Одернул китель.
— Хорошо, майор, ты мужик умный и сразу понял, что нужен в нашей игре. Значит, валяй, ставь условия. Чего хочешь?
— Чего хочу? Взаимоответственных отношений. На патриотизм, на большевистскую сознательность мне давить не надо — это уже не пройдет.
— Что тогда?
— Контракт. Вы пишете, что майор Гордов выполняет служебное задание. Для этой цели ему выделяются материальные средства.
— И много ты их хочешь?
— Нет, немного. По ставкам моих обычных клиентов. Пятьсот зеленых для проплаты тому, кто повезет тушенку и гарантирует ее доставку вашему человеку в Актасе. Двести — аванс, триста — под расчет по факту доставки.
Травин
— Приемлемо, если начальство не возразит. Что еще?
— Дальше тысячу мне лично. Не знаю, как вам их списать. Впрочем, напишите просто: «На витаминизацию исполнителя».
— Нахал, но, допустим, тебя мы провитаминизируем.
— Следующий пункт будет труднее. В связи с возможностью провала на территории сопредельного государства мне будет обеспечена квалифицированная правовая защита и выделен адвокат. Вопрос о внесудебном порядке моего освобождения лучше решать на правительственном уровне.
Травин хитро прищурился:
— Как это ты себе представляешь?
— Не знаю, служба у вас серьезная.
— А ты знаешь, что о всех наших проколах докладные наверх идут через Министерство иностранных дел?
— Тогда сыграйте на взаимной расположенности. Я дам вам две-три фамилии крупных казахских чиновников, зашибающих на наркоте. По-крупному, без дураков. Вы шепнете в дом на Чистых прудах и намекнете: отпустите нашего дурачка. Если не сделаете, то пресса получит фамилии. И назовите, какие. С Чистых прудов стукнут в Астану…
Травин положил обе ладони на стол и громко ими пристукнул.
— А что, Гордов, если я тебе предложу постоянное место у себя? Поторгуешь тушенкой, вернешься — в этом не сомневаюсь, и мы тебя заберем переводом. Звание подполковника. Для начала.
— Это за какие ж заслуги?
— Варит у тебя парламент. Неплохо варит. Моим бы дать задание подготовить тебе отход и прикрытие, они такого бы наколупали.
— И я наколупал бы, но здесь речь о собственной шкуре. Не хочется видеть ее в дырках.
— Значит, контракт. Хорошо. Дело, прямо скажу, для нас необычное, но попробую уломать шефа.
— Попробуйте. Я обстановки у вас не знаю, но, судя по нашему разговору, сковорода, на которой вы с шефом сидите, снизу подогревается круто. Поэтому, пока не задымилось, вам лучше со мной согласиться.
— Типун тебе на язык. Будешь пить чай? С бутербродами? Я угощаю.
— Мастер, — Кашкарбай задумчиво пригладил ладонью ухоженную густую черную бороду. — Пока мы готовимся, на вас ложится серьезное дело.
— Какое именно? — Андрей встрепенулся. Кашкарбай, в глазах которого никогда не гасло подозрение, ему активно не нравился.
— Сходите в аптеку, здесь она рядом, и вместе с аптекарем составьте список лекарств, которые могут потребоваться экспедиции. Как говорил Мурад, вы кое-что понимаете в медицине.
Задание трудностей не составило. Аптеку Андрей нашел сразу. Внутри помещения посетителей не было, стояла тишина и приятно пахло лакрицей, немного йодом.
Среднего возраста узбек, судя по желтой сухой коже изможденного лица, не совсем здоровый, склонился над прилавком.