Уникум
Шрифт:
— Родители — два года, брат с женой — четыре.
— Простите, а на что же вы тогда живете? — совсем уж неофициально полюбопытствовал Константин Олегович.
— На случайные заработки.
— А кто вы по профессии?
— Механик.
В глазах следователя отразилось явное недоверие, но я не спешила с объяснениями. Нужно будет, сам спросит.
— Э-э… какого рода механик? — не сразу сформулировал он вопрос.
— Что вы имеете в виду?
Отвечать вопросом на вопрос, конечно, невежливо, но как тут было отвечать — женского?
Константин Олегович пришел в замешательство. На ничем не примечательном лице отразилась целая гамма чувств — от недоумения и раздражения до трогательной растерянности. Последнее выражение
— Гайки я не кручу, если вы это подразумевали. Я окончила отделение механики механико-математического факультета, и в моем дипломе записано: «Присвоить квалификацию механика».
— Ясно. — Следователь вздохнул с облегчением. — А зарабатываете репетиторством?
— Нет, программированием и рисованием. Делаю графику для компьютерных игрушек и рисую книжные обложки. Извините, Константин Олегович, но имеет ли все это отношение к делу? Если позволите, я тоже задам вам один вопрос: каким образом убили Нину Полторацкую?
Следователь выпрямился на стуле.
— А откуда вам известно, что ее убили? — спросил он, и в голосе его зазвучал металл.
— Ну, вряд ли вы решили прокатиться сюда из Симферополя, узнав о трагической, но естественной смерти незнакомой женщины. Даже если вы устроили себе маленькую командировку, чтобы искупаться в море, разумнее было бы выбрать покойника где-нибудь в Алуште, а не тащиться в такую даль.
— Н-да. — Константин Олегович провел рукой по волосам. — Но я ведь мог приехать из-за гибели Мирона Полторацкого. Почему вы назвали Нину?
— Вчера я слышала краем уха разговор местного майора с пареньком, который нас сегодня конвоировал. Майор уверенно определил гибель Мирона как типичный несчастный случай. Думаю, по такому поводу следователя республиканской прокуратуры вызывать не принято. Насколько мне известно, вчера, за исключением смерти Нины, не произошло ничего такого, что могло бы поколебать мнение майора. Стало быть, она умерла не своей смертью. Вот я и спрашиваю: как это произошло?
Белов посмотрел на меня с уважением.
— Логично мыслите, Варвара Андреевна. Вы правы. Нину Полторацкую закололи ножом.
— Я что, похожа на идиотку? — гневно поинтересовалась я.
— Н-нет. — Моя неожиданная вспышка явно напугала следователя. — Почему вы так думаете?
— Я так не думаю. Так думаете вы. Здешний врач обнаружил, что Нина мертва, почти у нас на глазах. Он не знал точно причину смерти, но высказал предположение, что у Нины было больное сердце. Конечно, я с ним незнакома и не могу судить о его профессиональной пригодности и умственных способностях, но, по-моему, не нужно иметь ни медицинского образования, ни особого ума, чтобы заметить в теле внезапно умершего человека дырку от ножа.
Следователь вздохнул:
— Такое тоже случается. Но вы опять-таки правы, Варвара Андреевна. Может, вы и о способе убийства догадались?
— Скорее всего, Нину отравили какой-то гадостью, которая не вызывает характерных симптомов. Других незаметных способов убийства мне что-то в голову не приходит.
— На этот раз — мимо. Полторацкую задушили подушкой. Во сне.
— А когда это выяснилось? Если на вскрытии, то зачем потребовалось столь спешно его проводить?
— Варвара Андреевна, вам не кажется, что мы с вами поменялись ролями? Вы задаете мне вопросы, уличаете во лжи — довольно грамотно, надо сказать… Ну хорошо, хорошо, — поспешно добавил Белов, заметив выражение ослиного упрямства на моей физиономии. («Фиг я буду с тобой разговаривать, раз ты такой несговорчивый», — думала я в эту секунду). — Я отвечу и на этот ваш вопрос. Надеюсь, вы будете со мной столь же откровенны. Вскрытие произвели так поспешно по настоянию Николая Куликова, врача, о котором вы упоминали. Насколько я понял, ваш друг Прохоров намекнул Куликову, что тот виновен в смерти Нины Полторацкой. Куликов поначалу разозлился,
Я милостиво кивнула.
— Какие отношения вас связывали с покойными Ниной и Мироном Полторацкими?
До меня вдруг дошло, почему Константин Олегович Белов приберег меня напоследок. Как пить дать он расспрашивал всех предыдущих свидетелей об отношениях в нашей компании. И наверняка мои друзья честно и откровенно отвечали на все его вопросы, кроме одного. А именно: о моих взаимоотношениях с Мироном.
Надо сказать, что с этого момента мое страшное переутомление стало проявляться в новой форме. На меня вдруг напала неудержимая болтливость. Слова полились из меня потоком:
— Не знаю, что вам тут наговорили обо мне и моих отношениях с четой Полторацких, но, держу пари, наврали они с три короба. Мирона я всегда терпеть не могла. До нервного тика. Если бы можно было убивать взглядом, он окончил бы свои дни гораздо раньше. Или, может быть, я бы окончила свои, не знаю. Он, видите ли, платил мне взаимностью. Нас старались ни на минуту не оставлять вдвоем, чтобы мы не выцарапали друг другу глаза. Поэтому, если вы считаете, что Мирона тоже убили, лучшей кандидатуры в убийцы вам не найти. Никто другой — я имею в виду нашу компанию — просто не мог этого сделать, я точно знаю. За Прошку, Марка, Лешу и Генриха я ручаюсь руками, ногами и головой. Ярослав и Владислав были лучшими друзьями Мирона, да и вообще они всю жизнь отличались прямо-таки кристальной чистотой и честностью. Конечно, было бы заманчиво спихнуть все на жену Ярослава Ирочку или хотя бы на Татьяну — этот вариант значительно хуже, но все-таки предпочтительнее остальных, — только, боюсь, ничего не выйдет. Насколько мне известно, Ирочка общалась с Мироном через мужа и видела его считанные разы. А Татьяна и того меньше. Она вообще переехала в Москву всего полгода назад. С Полторацкими обе дамы встречались от силы раз в месяц, за праздничным столом. Так что мотивов у них никаких. Выходит, кроме меня, некому. Но Нину подушкой я не душила, этого вы мне не пришьете…
— Подождите, — прервал меня сбитый с толку следователь. — Я что-то не понял… Вы что, сознаетесь в убийстве Мирона Полторацкого?
— Ну… не знаю. Ведь кто-то его убил? Или нет?.. Если его убили, то, кроме меня, некому. Правда, я этого не помню, но, должно быть, у меня случилась амнезия. Маленький провал в памяти. Наверное, я пошла куда-нибудь, наткнулась на Мирона, рассудок у меня от ненависти помутился, и я его быстренько отправила к прародителям. Тут-то затмение мое и прошло. Еще бы, такое облегчение! Избавление от кошмара всей жизни! А когда к человеку память возвращается, он не помнит, что делал, пока этой памяти у него не было. Это общеизвестный факт, честное слово. Но Нину я бы никогда и пальцем не тронула. Ни при каком затмении. Голову даю на отсечение. Хотя отношения у нас тоже были неважные… Из-за Мирона, конечно, из-за чего же еще! Говорю же вам, он мне жизнь отравил. А каким образом я его убила, не скажете?
— Не знаю. Судя по результатам вскрытия, характер повреждений полностью соответствует версии падения со скалы. Так что это вполне могло быть несчастным случаем.
— Жаль. Если бы вышло наоборот — Нинка сорвалась, а Мирона задушили подушкой, — вам уже не нужно бы было искать убийцу.
В это время зазвонил телефон. Белов поднял трубку, сказал «да» и надолго замолчал. Я положила голову на стол и мгновенно отключилась.
Очнулась я на дерматиновом диванчике — точной копии того омерзительно-коричневого ужаса, на котором сидела в ожидании допроса. За окном уже смеркалось. Неприметный Белов по-прежнему сидел за столом и рассеянно водил ручкой по листу бумаги.