Уно и три мушкетера
Шрифт:
— Ол райт! Мы засекаем время — 10.38.
— Всего хорошего, мелюзга! — насмешливо проговорил вслед Портос.
— Если ты, верзила, еще раз обзовешь меня так, тут же окажешься вон там, в водорослях, — Уно показал на дно залива, потом повернулся и, засунув руки в карманы, гордо зашагал прочь.
— Хвастать — не косить, спина не заболит и так далее, — не удержался Портос.
За утлом, где его уже никто не мог увидеть, Уно припустил бегом. Дома никого не было. Только Чико временами издавал звуки, напоминающие современную
Уно открыл большой сундук и стал выгружать оттуда старые книги. «Справочник штурмана», «Основы навигации», «Астрономия для моряков». Неужели, действительно, дедушка выбросил? Ага! Нашлась таки! Ольга Бебутова «В волнах страсти». На обложке была изображена женщина с длинными распущенными волосами. За ее спиной возвышался средневековый замок с высокими башнями. Уно поднял еще одну книгу — «Божьи мельницы мелят медленно, но хорошо». Рядом с ветряными мельницами стояли два парня, и к их ногам ластилось какое-то кудрявое существо — то ли барашек, то ли облака, как следует разобрать было невозможно.
Сложив остальные книги снова в сундук, Уно причесал свои взлохмаченные волосы и, тщательно завернув обе книги, поспешил в соседский двор.
Паулина Пурвинь сидела у окна и напевала свою любимую песню:
Как мрачна и темна жизнь на этой земле, Словно в пустыне, безводной и…Несмотря на возраст, голос у нее был довольно звучный. Уно долго пришлось стучать, пока Пурвинь услышала и впустила его.
— Привет вам от моего дедушки, капитана Леи, — Уно вежливо поклонился. — Дедушка спрашивает, не можете ли вы дать ему ту книгу, которую вчера показывали. Она написана на немецком языке, а он уже давно ничего не читал по-немецки.
— Но это не моя книга, — на минуту заколебалась Пурвинь. — Я ее нашла.
— Дедушка посылает вам взамен вот эти две, — Уно не давал ей опомниться. — Он говорит — здорово красивые. Про любовь.
— Ишь ты… — Пурвинь нацепила очки и начала перелистывать принесенные книги. — Обложки красивые, — одобрила она. — Поблагодари дедушку и снеси ему эту книжку, пусть читает себе на здоровье. Я все равно ничего там не понимаю. Только эти картинки.
— Спасибо, тетушка. — Уно взял книжку и направился к двери.
— Славный ты мальчик, — Пурвинь выпустила его на улицу, — только не дружи с этими хулиганами в нашем дворе. Вчера они моему Пексику ножку сломали.
— Нет, нет… — Уно готов был обещать все что угодно, только бы поскорее убраться отсюда.
Добежав до гастронома, он остановился, чтобы перевести дух, а потом медленно двинулся к мосткам:
— Сколько, простите, на ваших часах?
— Десять пятьдесят восемь, — ответил Атос. — А где книга?
— Пожалуйста, вот она.
— Ну, ты прямо лев! — с благодарностью сказал Атос. — Я ее теперь подсуну братцу под диван, а потом в его присутствии вытащу. Увидите, какая будет у него физиономия. Это же свинство — запереть меня в комнате! Едем в джунгли, там решим, что делать дальше.
— А как же я? — спросил Уно.
— Едем с нами. Или, может быть, тебе страшно! — Арамис насмешливо посмотрел на рыжего героя.
— Не смеши. — Уно сплюнул в воду. — Никогда не боялся и не собираюсь.
Арамис отвязал моторную лодку, Атос завел мотор, и лодка заскользила по протоке вперед.
— Надо же придумать такое название для лодки, — перевесившись через борт, сказал Уно.
— Это сокращенное от английского «о’кей» и обозначает то же самое, что «чао, бамбино!», — пояснил Атос.
Глава 4. Три скрещенных меча
— Ну, — спросил Атос, когда все уселись рядом перед шалашом. — А теперь выкладывай, кто ты такой?
— Д’Артаньян. Я вам уже сказал, — ответил Уно.
Три мушкетера засмеялись.
— Ты д’Артаньян? На смех курам бабушки Пурвинь, — прыснул Портос.
— На, посмотрись, — Уно достал из широкого поясного кармашка маленькое зеркальце. — Посмотрись-ка в него, да получше.
— Зачем? — Портос немного смутился, но внимательно посмотрел на себя в зеркало. — Глаза, нос, человек как человек, — он недоуменно пожал плечами. Остальные тоже ничего не понимали.
— В книге написано: «На нем был не форменный мундир, ношение которого, впрочем, не считалось обязательным в те времена, а светло-голубой, порядочно выцветший и потертый камзол, поверх которого красовалась роскошная перевязь, шитая золотом и сверкавшая, словно солнечные блики на воде в ясный полдень. Длинный плащ алого бархата изящно спадал с его плеч, только спереди позволяя увидеть ослепительную перевязь, на которой висела огромных размеров шпага».
Портос смущенно посмотрел на свои затертые джинсы и не очень чистую спортивную рубашку. Двое других молчали, ошеломленные.
— «Этот мушкетер, — продолжал Уно, — был прямой противоположностью тому, который обратился к нему, назвав его Арамисом. Это был молодой человек лет двадцати двух или двадцати трех с простодушным и несколько слащавым выражением лица, с черными глазами и румянцем на щеках, покрытых, словно персик осенью, бархатным пушком… Время от времени он пощипывал мочки ушей, чтобы сохранить их нежную окраску и прозрачность»… 34 страница.
Все посмотрели на Арамиса и засмеялись — лицо и уши его без всякого пощипывания залились ярким румянцем.