Унтовое войско
Шрифт:
— А если посадить Неклюдова? Одного его?
— Полагаю, что не годится. Возмущение общества…
— Гм. Что же нам делать? Вот, господи, на мою голову… — Венцель вздохнул, взял со столика табакерку. — И надо же было уехать его сиятельству!
Зарядив обе ноздри и прочихавшись, Венцель уставился слезящимися глазками на полицмейстера:
— Что же мы порешим, батюшка?
— Пусть стреляются, ваше высокопревосходительство!
— Как же? Они поубивают друг друга. А что скажет граф? Дойдет до Петербурга…
— А мы им подсунем такие пистолеты, Карл Карлыч, что они никак не поубивают друг друга. Что
— Патроны без пуль. Только и всего! Обе стороны сойдутся, сделают «пиф-паф» и… тут-то появится полиция. Участников дуэли мы на законном основании посадим под арест, и пускай они себе сидят, а вы отпишите графу, как с ними поступить.
Венцель вскинулся в кресле:
— Чудесно придумано! Просто великолепно! Вы маг и волшебник. Но я прошу, батенька, вы уж это дело… эти «пиф-паф»… — военный губернатор захихикал и прослезился, — эти «пиф-паф» возьмите на себя.
Полицмейстер от военного губернатора поехал к гражданскому губернатору.
— Все бы ничего, — сказал гражданский губернатор, выслушав полицмейстера. — Можно бы и так… После мнимой дуэли посадить Беклемишева и Неклюдова на гауптвахту и ждать распоряжений его сиятельства.
— Разве этого недостаточно, ваше превосходительство?
— Думаю, что… Неклюдов и его новый друг ссыльный поселенец Петрашевский добиваются, чтобы в Санкт-Петербурге была назначена следственная комиссия для ревизии управления Восточной Сибири за последние десять лет.
— Вот как!
— И что любопытно: они хотят настаивать, чтобы эта комиссия получила инструкцию для рассмотрения дел… прежде всего… связанных с освоением Амура и его заселением. Они утверждают, что надо взглянуть на казачество не с офицерской точки зрения. Да-с. Уже пущен слух… Что его величеством государем вскоре будет утвержден совсем иной генерал-губернатор. Что ему поручено анархическое состояние администрации привести в порядок. Прирезать широко раскинувшиеся ветви фаворитизма и непотизма.
— Это все проистекает от Петрашевского. Перлюстрация его писем ясно доказывает… он тут со всеми перенюхался. Экий пересмешник! Пересмеет, кого хочешь.
Губернатор задумчиво посмотрел на дверь, как будто за нею кто-то мог подслушивать.
Полицмейстер мялся перед столом губернатора, одергивал китель, приглаживал усы, вздыхал, откашливался.
— Ну, чего еще? — нетерпеливо спросил губернатор.
Полицмейстер склонился к самому уху его превосходительства:
— Перед отъездом своим на Амур граф изволил, принять меня и… ну так… приватно уведомил, что и Петрашевскому, и Неклюдову климат Иркутска вреден.
— А далее?
— А далее — ничего. Его высокопревосходительство спешил.
Губернатор вытер пот со лба:
— Запутал ты меня совсем и сбил с мыслей. Что же? И Петрашевского на дуэль?
— Приказа прямого не было, — отозвался полицмейстер.
Губернатор укоризненно покачал головой:
— Приказа захотел… Ступай, братец, и… исполняй и думай, думай и исполняй.
В пятом часу, когда только что забрезжил рассвет холодного апрельского утра, по пустынным улицам города прогромыхала карета полицмейстера. Полицмейстер заехал в часть. Затем он отправился в Успенскую церковь. Сторож впустил его, отперев дверь. Полицмейстер объяснил ему, что где-то неподалеку должны проехать разыскиваемые полицией
Полицмейстер долго взбирался по крутой и темной лесенке, ругался вполголоса. На колокольне он достал зрительную трубу и навел ее в сторону Какуевской заимки. Прошло сколько-то времени. Со стороны Какуевской заимки прогремел выстрел… Полицмейстер спустился с колокольни. Он поехал к живущему неподалеку околоточному и спросил его, не видел ли тот кого из проезжающих…
Беклемишев и его секунданты тем временем проехали мимо церкви, направляясь к дому Венцеля, чтобы доложить о дуэли и о том, что Неклюдов ранен.
Пока полицейские ездили на заимку за Неклюдовым, прошло около часа. Лекарь уже не понадобился…
Михаил Васильевич Петрашевский получил аудиенцию у генерала Венцеля.
Венцель принимал ссыльнопоселенца с чувством обеспокоенности. Он догадывался, что визит Петрашевского связан с дуэлью, и генералу не терпелось узнать, что нужно Петрашевскому.
Михаил Васильевич нынче завершил в Сибири свое десятилетие ссылки под надзором. Позади остались Шилкинский, Александровский, Нерчинский заводы… Страшная бедность. От родных помощи никакой, так… жалкие крохи. Зимой носил вместо шубы нагольный тулуп. Но духом он был крепок.
Петрашевский написал несколько прошений о пересмотре дела, по-которому был осужден, доказывал полнейшую нелепость обвинения и явное беззаконие судей. И всякий раз, получая отказ, не смирялся. В кругу своих друзей и близких он говорил: «Я ни на минуту еще в жизни не приходил в отчаяние и не печалился, и… чтобы не разубедиться, а напротив того, еще более убедиться в своих мыслях, тех, за которые я был сослан, твердил себе: надо быть мне сосланным».
По манифесту после смерти Николая I Петрашевский был определен в ссыльнопоселенцы, и ему разрешили жить в Иркутске. Он был принят Муравьевым, и внешне отношения между ними казались вполне приличествующими положению ссыльнопоселенца и владыки Сибирского края. Но только внешне. Оба в душе недолюбливали друг друга. Петрашевский считал, что все его прошения о пересмотре его «дела» не уходят дальше Иркутска из-за секретного распоряжения Муравьева. И еще. Петрашевский высмеивал замысел Муравьева заселить Амур как можно быстрее, не считаясь ни с чем — ни с тем, что в далеком краю не готовы для переселенцев ни избы, ни земли, ни с тем, что в центральных губерниях вызывались на переселение самые бедные из бедных, а собрать и снарядить их в путь, который мог затянуться и на два и на три года, не так-то просто. Михаил Васильевич настолько распалялся, что ругал администрацию с «пересолом». Кое-что из его запальчивых выступлений доходило до Муравьева.
Постепенно вражда между ними усиливалась, и вот большой ум и огромные знания Петрашевского выдвинули его на роль главы оппозиции всей муравьевской партии в Иркутске.
Все ждали, чем это кончится. Кто разрубит гордиев узел?
Дуэль Беклемишева и Неклюдова разрубила этот узел!
Венцель, встречая Петрашевского, поспешно поднялся из-за стола, прошел, сгибая артрические коленки, навстречу посетителю, любезно пригласил его сесть.
— Чем могу служить, Михаил Васильевич?
— Ваше высокопревосходительство, все близко знавшие покойного Михаила Неклюдова просят вас дать разрешение на печатание извещения о выносе тела…