Упал. Очнулся. Папа!
Шрифт:
Не знаю, как в последние годы складывались их отношения, но что касается нас с дедом, то за последнее время мы точно не стали ближе.
Уже в шестнадцать я не собирался плясать под его дудку и знал, чего хочу. Не того, чтобы стать чьим-то марионеточным отпрыском, на которого возлагают большие надежды. Я тоже был эгоистом, но иного свойства, чем брат, и во всех делах привык полагаться лишь на себя.
Так что с первого дня, как только вернулся в город и возглавил «Сезам», я неустанно задавался вопросом: что же Куприянов задумал? И что с дедом Матвеем случилось
Известно было немного.
Деду стало плохо вскоре после разговора с Валеркой. Оба находились в загородном доме Воронова-старшего, одни, когда у последнего внезапно случился приступ. И Куприянов клянется, что в этот момент он спал, и только через час обнаружил деда на полу в его кабинете. Клянется, зная, что оспорить его слова практически невозможно.
Я не сразу попал в дом, но к тому моменту, когда это случилось, у меня уже были подозрения, что в компании не все гладко. Однако я не нашел у деда никаких важных бумаг, подтверждающих мои сомнения. Ничего, что помогло бы пролить свет на его последний разговор с внуком и дать хоть какую-нибудь зацепку.
Что-то в «Сезаме» шло не так. И чтобы понять, что же именно, я стал все глубже изучать документы и знакомиться с миром корпорации, полагаясь на свою интуицию. И в конце концов она не подвела.
Размер махинаций поражал. А еще участие в незаконных сделках ведущих лиц компании.
Я понимал, что вряд ли Куприянов смог бы сам организовать подобные схемы кражи капитала, но то, что он предал дело деда — больше не вызывало сомнений.
Я был ко многому готов. Мне предстояло разворошить осиный улей и глупо было надеяться, что осы не станут жалить в ответ. Но только не к тому, что Валерка решится на мое убийство… Нет, этого я не ожидал.
Так что, когда ко мне в кабинет прибежала Петушок с распахнутыми в ужасе глазами и стала щебетать о замышляемом моим братом и его сообщницей преступлении, об опасности, которая мне угрожает — я оторопел. Не так от самой новости и факта договоренности между любовниками, как от сожаления, что всё происходит слишком быстро.
Рано они засуетились, мне нужно время. Я уже нанял людей и начал расследование. Мне удалось во многом самому разобрался… но не во всём. Не во всём, и тут Петушок.
Ее испуг мог к чертовой матери смешать все планы. У этой Рыжей ведьмы хватит ума разболтать кому-нибудь о том, что она слышала и видела. И пусть мне не хотелось в это верить поначалу, но оказалось сложно найти человека бесхитростнее и преданнее компании, чем мой секретарь.
Или я плохо разбирался в людях.
Когда я впервые вошел в приемную генерального директора «Сезама», злой и сбитый с толку случившимся с дедом и его решением, то зацепился взглядом за стройную фигуру девушки у окна. Совсем не собирался, но обратил внимание на красивую линию плеч, белокожую шею и… свернутые на затылке в тяжелый, волнистый жгут волосы незнакомки — темно-рыжие, цвета низкого пламени, пляшущего на палевых углях темной ночью.
Прошла всего секунда с того момента, как я переступил порог и еще не успел толком ее рассмотреть, а
Чушь!
Я вошел стремительно, девушка не успела повернуться, но догадаться, кто передо мной, не составило труда. Слухи о ней и моем деде, сошедшем на старости лет с ума и взявшего на работу какую-то девчонку с улицы, дошли до меня раньше, чем я вошел в здание корпорации. И, конечно же, не могли не отозваться в душе недовольством.
Глава 8
Она повернулась, услышав звук моих шагов, и на миг не смогла скрыть удивление в глазах. Не знаю, что ее удивило больше — то, что я так бесцеремонно вошел в приемную и собирался без предисловий занять кабинет генерального. Или то, что между мной и ее шефом не оказалось видимого сходства?
Не важно, но в любом случае она быстро взяла себя в руки и напряглась. Я тоже.
И если бы секретарь деда оказалась красоткой, мне было бы легче понять, как она попала с улицы в сердце «Сезама» и здесь осталась. Я почти ожидал увидеть перед собой роковую хищницу. Но девушка, встретившая меня в приемной, оказалась обычной. Да, с хорошей фигурой и тонкими чертами лица, но скорее уж милой. И точно без того вызова в глазах, с которым яркие женщины предпочитают себя нести и всего добиваться.
И вот тут я напрягся сильнее, ожидая подвоха — так чем же эта рыжая смогла зацепить моего деда? Из-за чего все эти слухи? Что в ней такого, что Матвей Воронов, наплевав на всех, приблизил ее к себе?
И какого черта меня это сейчас интересует, когда мне и без того есть, о чем думать?
В тот день я не получил ответа ни на один вопрос. Ответы пришли позже. Но уже тогда первая ласточка догадки вспорхнула на плечо, стоило Петушок выйти из-за стола и представиться. Подойти ко мне ближе, протянуть руку и, вскинув густые, мягкие ресницы, открыть моему взору каре-зеленый взгляд чуть раскосых глаз…
Ведьма! Я так и замер, на мгновение увидев ее с всклокоченными волосами и нагими плечами. Едва не зажмурился от поразившей воображение картины. Да с чего бы вдруг?!
… И сказать мне приятным голосом:
— Здравствуйте, Андрей Игоревич, очень рада вас видеть в «Сезаме»! Примите моё сочувствие, мне так жаль, что происходит с Матвеем Ивановичем! Ваш дед прекрасный человек, и я продолжаю надеяться, что он непременно поправится и вернется к управлению компанией!
А потом и улыбнуться:
— А пока здесь вы, можете всецело на меня рассчитывать! Я вам во всём помогу! Вот, прошу, ваш новый кабинет, — перед глазами мелькнуло тонкое запястье с алебастровой кожей. — Юристы компании уже оформили все необходимые документы и изготовили печати. Пройдемте, пожалуйста, я передам вам код от сейфа… Мы вас так ждали, если бы вы только знали!
Даже представления не имею, «как». А вот о «прекрасном человеке» — весьма полное. И, хм, я бы так о своем деде не сказал.
И что значит: «Пока я здесь?» На что это она предлагает мне рассчитывать?