Упавшие с небес. Книга первая
Шрифт:
Величественный правитель Чистилища принимал их в тронном зале храма. Над престолом с огненными колесами-офаним парил огромный шестикрылый ангел Смерти. В знак беспристрастности приговора глаза его были завязаны красной лентой. Но на его распахнутых черных крыльях сверкало множество всевидящих прокурорских глаз, от которых ничего нельзя утаить. Они прожигали, испепеляли своим праведным гневом. {(Офаним – ангелы в виде крылатых пламенных колес, главной функцией которые является передвижение Трона Господня. Наиболее часто упоминаются в Книгах Эноха – прим. автора)}
В следующий момент к призраку тянулись длинные, раздвоенные, как у змеи, огненные языки князя. Они
После того, как грешников распределяли по разным уровням Чистилища Арконы, они начинали остро чувствовать свою связь с отслужившим и теперь отторженным телом.
Их грешным умам, так мало заботившимся о душе при жизни, пришлось с ужасом осознать, что после смерти их вечные души стали пленниками своих полуистлевших тел. Когда-то телесная оболочка была как платье, и пока ново, оно было прекрасно, а потом обветшало и пришло в негодность. Но даже тогда, когда отслужившее тело забрала могила, освободиться от него было невозможно… И как же она болела теперь – сотнями хворей – эта покинутая плоть, как она страдала от голода и жажды, коченела от леденящей стужи, изнывала от адского пекла… Особенно болезненно, с воплями, стенаниями грешники переносили разложение, хотя их кишащий червями труп остался совсем в другом мире…
И теперь эти истерзанные Души Усопших жаждали душевного тепла и сочувствия. Их томило одиночество, желание любить и быть любимыми. Челюсти их ненасытного «эго», когда-то безучастного к другим, ослабляли свою хватку… А их астральное сознание начинало излучать слабые импульсы любви и жалости к ближним… И тогда происходило нечто удивительное: телесный гнет отступал…
Для таких призраков открывались Ворота верхних кругов Чистилища, и они поднимались на более высокую ступень.
Некоторым удавалось удержать в своей памяти вектор божьей истины, который был передан ему в Судный день архангелом Азраилом. Следование ему – это и был путь к возрождению. Но иные были так слепы в своих низменных закоулках сознания, что душа их от перенесенных страданий становилась еще более злобной и мерзкой. Для таких открывались люки нижних уровней Чистилища. Такие души уже никогда не возрождались в человеческом теле.
3
В один из таких обычных дней, когда Азраил в сверкающих бронированных доспехах
отрешенно выполнял свою ежедневную работу, в залу через открытое окно с тонким свистом влетело светящееся перо. Архангел с завязанными глазами его не увидел. Но шесть его черных крыльев, унизанных вещими очами, тревожно зашелестели. Некоторые всевидящие глаза в паническом ужасе следили за траекторией полета, другие смятенно забегали и ошеломленно захлопали веками. Слаженность привычных действий Высшего Суда неожиданно сбилась. Шестеро крыльев суетливо рванулись, задвигались вразнобой и в несколько торопливых взмахов швырнули Азраила в подлетевший трон. Когда архангел оказался под защитой святого престола с пылающими Офаним, крылья князя сложились, оберегая его голову, тело и ноги.
Перо, описав круг под сводом Чертога, внезапно спикировало и воткнулось в бронированный шлем архангела. По незыблемой прежде поверхности змейкой побежала трещина.
Архангел стащил с глаз повязку и выдернул перо. Один из его тонких прозрачных языков коснулся пера, пытаясь
Внезапно правителю Арконы стало так омерзительно и совершенно невыносимо здесь находиться. Языки захотелось спрятать – людские пороки обжигали их больнее всякого огня. Он огляделся вокруг. Это был все тот же Зал Исправления, заполненный призраками. Но какой же страшной показалась ему эта привычная повседневная работа. Впервые за многие тысячи лет он смотрел на мир собственными глазами. И видел все по-другому. И сам был уже другой. О горе, кто же додумался дать ему человеческие глаза?! – глаза, из которых на мир взглянуло Эго. И это новое человеческое восприятие окружающего мира вселило в душу беспредельный ужас…
Броня вдруг стала такой тяжелой, громоздкой и сковывающей, как кандалы. Жар стоял невероятный… Какие же горячие души у грешников… По его телу стекал липкий и разъедающий пот. Раньше он не замечал этих неудобств, легко покидал доспехи и залетал в них обратно своим невесомым телом…
Разрывая броню, бывший архангел стал выбираться наружу. Азраила трясло крупной дрожью – бежать, бежать, куда угодно бежать!
Глава 3. Луэнграсс. Владения археи Зоэль
Как же я не видал прежде этого высокого неба? И как я счастлив, что узнал его, наконец. Да! все пустое, все обман, кроме этого бесконечного неба. Ничего, ничего нет, кроме его.
Лев Толстой. Война и мир
1
Свернутые в тугой бутон пурпурно-сиреневые лепестки затрепетали: цветок, подрагивая, распускался на глазах, источая дивный аромат. Рыжеволосая дева, любуясь своим творением, склонилась над ним, рассматривая покачивающиеся тычинки… Вдруг стебель резко дернулся и, вывороченный вместе с комом земли, стал падать… Соседние насаждения тоже заколыхались, разваливаясь в разные стороны. Большая небесно-голубая кошка, что сидела рядом, ощерилась и отпрыгнула в сторону.
Из чернозема вылезла по локоть человеческая рука, потом показались темно-синие, засыпанные землей, волосы… И вскоре из клумбы, быстро раскапывая себя, вылез голый мужчина и сел прямо на цветы, повреждая их. Глаза его, как слепые, были подняты кверху, он глупо и счастливо рассмеялся, а потом, выплевывая набившуюся в рот землю, сильно закашлялся, упал навзничь без сознания…
Первое ощущение, которое испытал Азраил, приходя в себя, – это была теплота чего-то мягкого и пушистого, давящего на грудь. И еще – сильно щекотало нос. Он чихнул, прежде чем открыл глаза. Любопытная кошка обнюхивала гостя, забавно шевеля кисточками на ушах. Язык бывшего архангела отреагировал на раздражитель прежде своего хозяина, он с тихим змеиным шипением выскользнул изо рта – кошка недовольно фыркнула и спрыгнула с кровати.