Упавший поднимется сам
Шрифт:
– Они не представились, когда ломали ногу. Но предупредили, что на чужой каравай разевать рот не следует, - он сжал кулаки, злясь на свое бессилие и перенесенное унижение, - мне действительно надо уезжать, Рима.
– Прости, Ануар, - я также бессильна, как и он.
Пожала ему руку. Он мужчина, настоящий и честный. И уходит победителем. Проигравшей оказалась я. Но напоследок я не могла не спросить.
– Но зачем им понадобился твой мобильник?
Ануар усмехнулся.
– Как вещественное доказательство, в нем записан твой телефон и даже
Еще в школе, в классе восьмом, два старшеклассника подрались из-за меня. Не скрою, это льстило моему девчоночьему самолюбию. Притом, что взаимностью я не отвечала ни тому, ни другому. Драка кончилась сотрясением мозга одного, и уходом из школы второго. Примечательно не это - их совершенно не интересовало мое мнение, это было совсем не важно. Они бились за собственное право ухаживать за мной. Как хищники. Мужчины, окружающие меня сегодня, ведут себя точно так же, как те мальчишки из детства.
Вспомнила Иваныча, его неожиданный визит на выставку. Искусством ломать ноги он наверняка владеет лучше других, а тут вдруг становится экспертом в живописи. Вы когда-нибудь видели человека, это я о Батыре, который покупает картины для своей коллекции через начальника службы безопасности? Вспомнились слова Иваныча, сказанные в ту ночь: "Не надо уступать домогательствам". Он прав, конечно, таким бандитам, как этот заторможенный Бублик уступать нельзя. А если он подразумевал Ануара?
Потом вспомнила Марата, мои неприятности не закончились происшествием на дороге. Та ночь была самой кошмарной в моей жизни! Оказалось, что он был дома. Как в классическом анекдоте: муж преждевременно вернулся из командировки... Пришла беда - открывай ворота.
– Что случилось, почему так поздно?
Не было ни сил, ни желания оправдываться, но никуда не деться. Он имел на меня все права!
– Отмечали закрытие выставки, потом попала в ДТП, разбиралась, - вяло оправдывалась я.
– Разбиралась?
– по их разумению, разбираются только они, женщины ни в чем разобраться не могут.
– Помог начальник службы безопасности из холдинга, - искренне молила бога, чтобы это был последний вопрос Марата.
– Почему ты не позвонила мне?
– все также монотонно расспрашивал Марат.
– Откуда я знала, что ты дома? Ты уезжал в командировку!
– Это не ответ, - сквозь зубы произнес он, и удалился кабинет.
С каким облегчением я услышала звук поворачивающегося в замке ключа. Но на следующий день Марат устроил допрос с пристрастием.
– Видел тебя в новостях. Кто этот тип возле тебя?
– Он владелец гал...
– Я знаю! Кто он тебе?
– Никто, и не смей разговаривать со мной в таком тоне!
– Смею. Почему он стоял так близко к тебе?
– Ты понимаешь, о чем говоришь?
– Только не говори, что он твой друг. Мне доложили, что ваши отношения более чем дружеские.
– Кто тебе доложил? Вот у него и спрашивай!
– истерика, страх, стыд. Ужас!
– С выставки вы ушли вместе, домой ты вернулась только под утро!
– Я попала в
– Я так просто это не оставлю, - он ушел, громко хлопнув дверью.
С того дня он не появлялся в доме. И теперь, после разговора с Ануаром, я стала понимать почему.
Да, я согрешила, но оправдываться не собираюсь. Потому что не чувствую себя виноватой. Перед кем? Только перед сыном. Увлекшись выставкой (согласна, не выставкой, Ануаром), я не уделяла достаточного внимания своему ребенку. У меня сердце защемило, когда я услышала громкие и радостные возгласы.
– Няня, смотри мамины туфли, она дома! Ма-а-ма-а!
Сын бежал с распростертыми объятиями. Боже, как я по нему соскучилась!
– Где ты была, мама?
Ничего не оставалось, как соврать. Плохая жена и вот теперь плохая мать.
– Работа, сынок, была занята.
– Я тебя люблю, мама, не забывай обо мне, ладно?
Слезы, опять слезы. Только другие.
– Я никогда, ни на одну минуту не забывала о тебе!
Он крепко обнимал за шею, как будто боялся потерять.
– Я тебя совсем не вижу, ты приходишь, когда я сплю, - выговаривал он.
– У тебя нет других детей, значит, ты только моя. Поняла?
– Поняла, - безропотно согласилась я.
Добросовестно выполняя материнский долг, вспомнила и о долге дочернем. Обратите внимание, "сыновний долг" - обычная, общепринятая фраза, как говорится, "на слуху", а вот с понятием "дочерний долг" я раньше не сталкивалась. Радости мамы не было предела. Отдав сына на попечение папы, мы засели на кухне. Иногда нам это здорово удавалось, болтали как подружки. Конечно, мама имеет право делать замечания, но надо отдать ей должное - не поучает. В этот раз болтовни не получилось, беседа больше походила на шпионский инструктаж.
– Дочь, мы сильно обеспокоены. Папа не находит себе места. Дела в холдинге не ладятся, я всегда говорила: от Батыра никакого толку не будет. И еще, - она перешла на шепот, - до нас дошло, что Марат ушел окончательно. Это правда?
Прошло не более трех дней. По-моему, делать выводы преждевременно.
– Нет, мама, просто поссорились.
– И знаешь, какая причина его ухода?
– заговорщически произнесла она, как будто речь шла не о моей семье.
– У тебя появился другой мужчина.
Она так сильно волновалась, как будто узнала секрет изготовления ядерной бомбы.
– Мам, откуда тебе это известно? Даже я ничего не знаю, - тут я покривила душой, но любая дочь поступила бы точно также.
Она еще более напряглась, с тревогой посмотрела на запертую дверь.
– Я слышала папин разговор, не знаю с кем.
Час от часу не легче.
– Он говорил: "Что за человек вертится возле Римы, узнайте и доложите".
Я была разочарована.
– И это все?
– Нет, когда он увидел тебя по телевизору с этим..., - она запнулась, подбирая слово, - бородатым, то сильно огорчился: "Что она могла в нем найти!?".