Уплыть за закат (с илл)
Шрифт:
Я прикинула в уме.
– За ссуду сейчас берут шесть процентов… значит, три процента за то, что ты платишь вперед, как бы даешь ему взаймы – ведь он эти деньги еще не заработал. Один процент, должно быть, за то, что мистеру О'Хеннеси-Скруджу не придется двенадцать раз ездить за деньгами.
Получается 138 долларов 24 цента.
– Огневушка, ты каждый раз меня поражаешь.
– Следовало бы скинуть еще один процент за экономию административных расходов. – Как так?
– А бухгалтерия? Ему ведь не придется
Муж изумленно воззрился на меня.
– Подумать только – а я-то женился на ней из-за того, что она хорошо готовит. Давай-ка я посижу дома и рожу ребенка, а ты за меня поработай.
Мо, где ты этому обучилась?
– В средней школе города Фив. Ну, не совсем так. Одно время я вела отцовские счета, а потом нашла старый учебник брата Эдварда "Коммерческое счетоводство и начала бухгалтерии". Учебники у нас общие на всех, и в глубине холла на полках их был целый склад. Так что в школе я этого не проходила, но учебник прочла. Только работать за тебя я не смогу: в горном деле я полный нуль. И потом, мне неохота каждый день таскаться на трамвае в западные низины.
– Я тоже не уверен, что сумею родить.
– Это сделаю я, сэр, и с нетерпением жду того момента. Но ездить с тобой каждое утро до Мак-Джи-стрит я не прочь.
– Буду счастлив, мадам. Но почему до Мак-Джи-стрит?
– В школу бизнеса. Я хотела бы несколько месяцев, пока не слишком растолстею, поучиться машинописи и стенографии по Питтмену. И если ты, дорогой, вдруг заболеешь, я смогу работать в конторе и содержать семью… а если ты заведешь свое дело, смогу быть твоей секретаршей. Тогда тебе не придется никого нанимать и мы авось преодолеем тот трудный период, который, судя по книгам, ожидает любую вновь созданную фирму.
– Я сделал это из-за стряпни и еще одного твоего таланта, – медленно произнес Брайни. – Я точно помню. Кто бы мог подумать!
– Так ты разрешаешь?
– Да ты посчитай, во сколько обойдется обучение, трамвай, завтраки…
– Завтраки мы оба будем брать с собой.
– Давай отложим это до завтра, Мо. Или до послезавтра. Решим сначала с домом.
Дом мы сняли, хотя тот скупердяй уперся на 138-ми долларах, и прожили в нем два года, до появления второй дочки, Кэрол. Потом переехали за угол, на Мерсингтон-стрит, в дом чуть побольше (принадлежавший тому же лицу).
Там я в 1905 году родила сына, Брайана младшего, и узнала, на что пошли говардские премии.
Произошло это в одно майское воскресенье 1906 года. По воскресеньям мы часто ездили на трамвае до какой-нибудь конечной станции, где еще не бывали – обе девчушки в нарядных платьицах, а маленький на руках то у меня, то у Брайни. Но в тот раз мы договорились оставить всю троицу у соседки, миссис Ольшлягер – она была мне хорошей подругой, и в разговорах с ней я исправляла и совершенствовала свой немецкий.
Мы с Брайни прошлись до Двадцать седьмой улицы и сели в трамвай, идущий на запад. Брайни, как всегда, взял пересадочные билеты – в воскресенье мы могли выйти где угодно и пересесть на что захочется. Не проехали мы и десяти кварталов, как он нажал на кнопку.
– Славный денек – давай пройдемся по бульвару.
– Хорошо.
Брайни помог мне сойти, мы перешли улицу и пошли по направлению к югу по западной стороне бульвара Бентона.
– Хотелось бы тебе пожить в этом районе, голубка?
– Очень бы хотелось, и мы обязательно здесь поселимся – лет так через двадцать. Здесь прелестно.
Еще бы не прелестно – каждый дом на отдельном участке, в каждом по десять-двенадцать комнат, при каждом подъездная аллея и каретник (сарай по-нашему, по-деревенски). Цветочные клумбы, витражи над входом, строения все новые и прекрасно содержащиеся. Судя по стилю, квартал строился в 1900 году – я вспомнила, что здесь шли работы в год нашего приезда.
– Лет через двадцать? Черта с два, любимая, не будь пессимисткой.
Давай выберем себе дом и купим его. Как насчет того, с "саксом" у ворот?
– А "сакс" тоже возьмем? Мне не нравится, когда дверь открывается наружу – дети выпадут. Лучше тот фаэтон с парой вороных.
– Мы ведь не лошадей покупаем, а дом.
– Да ведь в воскресенье нельзя покупать дом, Брайни: контракт будет недействителен.
– Сегодня можно условиться, а бумаги подпишем в понедельник.
– Прекрасно, сэр.
Брайни любил разные выдумки, и я всегда ему подыгрывала. Он был счастливый человек, и я была с ним счастлива – и в постели, и вне ее.
В конце квартала мы перешли на восточную сторону бульвара и двинулись дальше. Перед третьим домом от угла Брайни остановился.
– Мне нравится этот, Мо. Счастливый дом, похоже. А тебе?
Дом был похож на все остальные: большой, комфортабельный, красивый и дорогой. Разве что не такой привлекательный, как другие, наверно, необитаемый – веранда пустая и шторы задернуты. Но я старалась по возможности соглашаться с мужем, а дом не виноват, что в нем никто не живет. Если это так.
– Да, этот дом мог бы стать счастливым, живи в нем подходящие люди.
– Например, мы?
– Например, мы.
Брайан пошел по дорожке к дому.
– Кажется, дома никого нет. Посмотрим – а вдруг они не заперли дверь?
Или окно?
– Брайан!
– Тихо, женщина.
Волей-неволей я последовала за ним по дорожке, чувствуя, что миссис Гранди всего квартала смотрят на меня из-за штор. (Впоследствии оказалось, что так оно и было.) Брайан подергал дверь.