Уплыть за закат (с илл)
Шрифт:
Я могла бы получить степень за год, но задержалась подольше, желая прослушать еще несколько курсов лекций. В юридическом же училище полагалось учиться четыре года, но я прошла у них кое-что еще в ту пору, когда там с тридцать четвертого по тридцать восьмой учился Брайан. Декан разрешил мне сдавать экстерном, лишь бы я полностью оплатила каждый курс училище было частное, и плате за обучение придавалось первостепенное значение.
Адвокатские экзамены я сдала весной пятьдесят второго <эти экзамены сдаются в адвокатскую коллегию штата, где намерен практиковать юрист>успешно, к удивлению своих соучеников и преподавателей. Помогло,
Вот так, вполне законно, я и получила четыре ученых степени за шесть лет. Но искренне считаю, что больше всех дал мне крошечный католический колледж, где я была только вольнослушательницей и не претендовала на степень.
В большой степени это относится к американского происхождения японцу, иезуиту отцу Тезуке.
Впервые в жизни мне представилась возможность выучить восточный язык, и я ухватилась за нее. Класс предназначался для обучения миссионеров, призванных заменить тех, кого уничтожила война, в нем занимались и священники и семинаристы. Меня, как мне кажется, приняли по той причине, что в японском языке, японских идиомах и японской культуре грань между мужчиной и женщиной еще резче, чем в американской культуре. Я служила наглядным пособием.
Летом сорокового года, которое мы провели в Чикаго, я воспользовалась случаем позаниматься семантикой <раздел языкознания, изучающий значение слов>у графа Альфреда Коржибского и доктора С.И.Хайакавы, благо институт общей семантики был поблизости от нас – только перейти Мэлл и пройти пару кварталов по Восточной Пятьдесят шестой. И в голове у меня застряли слова этих двух ученых о том, что любой язык – отражение определенной культуры и так тесно переплетается с ней, что семантологу требуется другой, отличный по своей структуре язык, "Метаязык".
А теперь посмотрим, что происходило в мире, пока я занималась японским. В ноябре сорок восьмого президентом избран Паттон, сменивший президента Баркли в январе сорок девятого.
Осакский мятеж вспыхнул в декабре сорок восьмого, между избранием Паттона и его инаугурацией… Новый президент столкнулся с тем, что в Дальневосточном доминионе, бывшей Японской империи, назрело открытое сопротивление и тайное общество "Божественный Ветер" готово до бесконечности менять десять японских жизней на жизнь одного американца.
В своей инаугурационной речи президент Паттон сообщил японцам и всему миру, что подобный обмен нас больше не устраивает. Отныне за убийство одного американца будет уничтожаться один синтоистский храм, и с каждым инцидентом цена будет все выше.
Глава 18
ХОЛОСТАЯ ЖИЗНЬ
Не в моей компетенции судить, как следует управлять завоеванной страной, поэтому воздержусь критиковать политику Паттона по отношению к нашему Дальневосточному доминиону. Мой дорогой друг и муж Джубал Харшо говорит, а история подтверждает, что в его параллели (код "Нейл Армстронг") к побежденному применялась совсем другая политика – скорее протекционистская, чем жесткая.
Но и та и другая тактика и в той и в другой параллели оказались губительными для Соединенных Штатов. С пятьдесят второго по восемьдесят второй мне ни разу не представилось случая применить свое знание
Математики Корпуса Времени под руководством Либби Лонга и в сотрудничестве с банком компьютерных симуляторов во главе с Майкрофтом Холмсом (компьютером, совершившим Лунную революцию в третьей параллели), поставили себе задачу: нельзя ли преобразовать историю так, чтобы американо-японская война 1941-1945 годов вообще не состоялась? И нельзя ли в таком случае избежать постепенного разрушения планеты Земля, неизменного следствия этой войны во всех известных параллелях времени?
Для решения этой задачи Корпусу требовались агенты, которых следовало заслать в период до сорок первого года и в Японию, и в Штаты. Со Штатами проблем не было: архивы Бундока изобиловали сведениями по американской истории, языку и культуре двадцатого века; кроме того, многие обитатели Терциуса ранее жили в Америке того периода: Лазарус Лонг, Морин Джонсон, Джубал Харшо, Ричард Кэмпбелл, Хейзел Стоун, Зеб Картер, Хильда Мэй Бэрроу, Дити Картер, Джейк Бэрроу – и прежде всего Анна, Неподкупная Свидетельница. Анну, я знаю, послали – возможно, послали и кого-то из других.
Однако обитатели Теллус Терциуса, знакомые с японским языком и культурой двадцатого века, представляли большой дефицит. Были два человека китайского происхождения. Донг Чжа и Марси Чой-Му, – внешне они походили на японцев, но не знали ни их языка, ни культуры.
Я в японки не годилась – рыжие японки встречаются не чаще, чем мех на рыбе, – зато умела говорить и писать по-японски, не в совершенстве, но как изучавшая язык иностранка. Поэтому приняли компромиссное решение: я отправлюсь в Японию как туристка – необыкновенная туристка, взявшая на себя труд выучить язык, обычаи и историю Ниппона перед тем, как ехать туда.
Турист, который не поленился всем этим заняться, всегда желанный гость в той стране, куда он совершает путешествие, если к тому же соблюдает местный этикет. Хотелось бы пожелать, чтобы все это знал каждый турист, но на деле подобные знания достаются трудно и стоят слишком много времени и денег. У меня просто талант к иностранным языкам и мне нравится их учить. К семидесяти годам я, кроме родного, знала четыре современных языка.
Остается еще около тысячи языков, которые я не знаю, и около трех биллионов человек, с которыми у меня нет общего языка. Выучить их все непосильный танталов труд.
Но на роль безобидной туристки, изучающей Японию в годы перед великой войной сорок первого – сорок пятого годов, я вполне годилась. И меня высадили в Макао, где взятка – норма жизни и за деньги можно сделать все.
При себе у меня были крупные суммы и три самых настоящих паспорта: по одному я была канадкой, по другому американкой, по третьему англичанкой.
На пароме я переправилась в Гонконг – гораздо менее продажный город, но деньги очень уважали и там. К тому времени я узнала, что на англичан и американцев на Дальнем Востоке смотрят косо, но к канадцам пока особой вражды не питают, и выбрала паспорт, согласно которому родилась в Британской Колумбии и проживала в Ванкувере. А потом отплыла на голландском теплоходе "Руис" из Гонконга в Иокогаму.