Упомянутый господин
Шрифт:
– Да конечно нет, майор. Давай на «ты».
Начальник отделения уселся обратно в своё массивное кресло, затянулся цифрой и постучал по ней пальцем, будто стряхивая пепел.
– Привычка, ядрена корень, – засмеялся он, – табачные на службе нам курить запрещают, но дома я балуюсь. Да что я тебе рассказываю, Немов, ты и сам знаешь.
– В мое время не запрещали ещё, – хмыкнул Андрей.
– А я бы, кстати, не принял бы тебя за своего вот так на улице. Ты больше на оппозиционера какого похож, ну или на блоггера.
– Бывает, – засмеялся
– Нет, я серьёзно, – не унимался майор, – тебя хоть сейчас внедряй в это сопротивление под прикрытием.
– Это мысль, но давай начнём с малого, – Немов сел на свободный стул возле стены, – волонтеры эти все ещё здесь?
– Да. Вовремя ты к нам. Ещё полчаса, и этих двоих тоже отправили бы на профилактику.
– Хм. После реформинга что-либо спрашивать уже бесполезно. Чистый лист. Иди вкладывай им в голову что хочешь, но извлечь оттуда можно опять же только это.
– Если бы все это так в идеале и происходило, – майор вздохнул, – почему-то в жизни все совсем по-другому. После профилактики, этот молодняк попадается снова и снова. Как будто что-то в этом даркнете ломает нашу прошивку и поверх неё вкладывает своё, – майор вздохнул, – вот и дочка моя туда же. Сколько я с ней говорил, сколько про императора нашего рассказывал, про великую Победу, про достижения, про западных агентов, «бесогон» заставлял смотреть, а она знай свое «жулики и воры». Маленькая. Не понимает еще, что это и есть движущая сила экономики. Предки еще говорили «не подмажешь, не поедешь». Маленькие люди берут маленькие деньги, большие люди побольше, ну а император… Он столько сделал для страны, может и дворец себе позволить, а мы пояса подтянем если что. Это все даркнет и дружки ее – экстремисты чертовы. В школе надо класса с пятого пороть того, кто хотя бы косо на портрет императора посмотрит, а они портят портреты-то гады. Фоткают и в сеть выкладывают анонимно. Как с таким бороться? И главное теперь не работает правило «три административки – уголовка». По закону после профилактического реформинга административки сгорают. Да ты и сам в курсе.
– Не особо. Я уголовными делами занимался, – Немов потёр висок, – таких тонкостей не знаю. Да может оно и к лучшему, политических последнее время уже некуда сажать.
– Тебе хорошо рассуждать, Немов, а мы тут словно бранспойт носовым платком заткнуть пытаемся. Их все больше и больше. Попадается тот же самый, только ещё более прошаренный. А допрашивать такого действительно бесполезно. Скорее всего не помнит он ничего. Так что давай сейчас, действуй, пока они свеженькие.
– Их двое?
– Сегодня двое. Вот эти голубчики тебя интересуют? – на голограмме возле стены возникли два субтильных юноши, одному из которых и вовсе на вид было лет пятнадцать.
– Герои.
– И не говори. От горшка два вершка, жизни не знают, а туда же. Права и свободы им понимаешь.
– Тот что с пучком на затылке студент педагогического, – Немов вгляделся в лицо парня с хвостиком, мелкой бородкой и
– Да.
– Его сначала давай. Только это.... можно наедине?
– А без проблем. Только иди в седьмой кабинет. Его туда приведут.
– Задержанный Кузьменков для беседы доставлен. – конвоир развернулся и вышел из кабинета, стены которого украшали исторические фото с Берией, Ежовым и другими сотрудниками НКВД прошлого столетия.
– Проходи, садись. Курить будешь? – Немов достал пачку цифры.
– Не курю, гражданин начальник.
– Ну что так сразу? Можешь не хейтить. Я не полицейский. Адвокат, – детектив закинул ногу на ногу и закурил.
– А вы общественные защитники даже хуже, – ухмыльнулся парень.
– А ты опытный. Разбираешься? – Андрей прищурился.
– А то. Приходится. У нас теперь вся страна – дружелюбный концлагерь. Даже в детских садах мозги моют, – Кузьменков уставился в окно.
– Ты с детского сада, значит, в оппозиции?
– Нет. Но это к делу отношения не имеет. Давайте или штраф, или арест, что там у вас.
– А говоришь опытный. А профилактику не хочешь?
– А пофиг. Даже лучше. – Кузьменков заулыбался. Этот парень явно знал что-то, чего не знал Немов. На простую браваду не похоже
– Так ты студент, как сессию сдавать будешь после реформинга? С сентября все заново учить, – Немов сделал вид, что удивился.
– Экспресс-курс и все дела, – было заметно, что парень угорает над озадаченным детективом.
– Родители богатенькие, значит, – продолжал Немов, – а сын фигней страдает. Не боишься им бизнес порушить?
– Не с той стороны заходите, гражданин начальник. Я зарплату в Госдепе получаю. Большую.
– Зря смеёшься, революционер. Многие потом жалеют, что пошли не туда и не с теми.
– О! Вы перестали играть в доброго полицейского и перешли к угрозам, – уже откровенно издевался студент, – не на долго же вас хватило.
– Как тут у вас дела? – дверь в кабинет распахнулась и вошёл майор. Скорее всего он слушал весь разговор. Кто бы сомневался. Ну хоть не мешал какое-то время.
– Да так беседуем, – Немов улыбнулся.
– Ты зря, Кузьменков, не хочешь по нормальному, – начал майор, усевшись возле стенда с Ягодой, – ты о Величко этом своем наверняка в даркнете узнал? А значит, смартфон у тебя с прошивкой, а это уже уголовная статья. Поедешь на север варежки шить, как твой кумир из интернета.
– Так вы его забрали и сами можете посмотреть, нет там никакой прошивки, – насторожился парень.
– А о команде оппозиционеров как узнал? – повысил голос майор.
– На улице. Там и волонтером стать предложили.
– Ага сочиняй давай. А связь как держите? Через тик-ток свой небось запрещённый или твиттер?
– Созваниваемся. Да вы можете проверить.
– Проверим. Так проверим, что из института своего вылетишь. То же мне учитель будущий. И чему ты детей только научишь? Законы нарушать? Вот раньше были педагоги.