Уповаете?
Шрифт:
Внезапную тишину, квантовой пеной заполнившую кабинет, директор, наверное, считает благоговейным восторгом перед его ослепительным гением. Во всеобщем молчании слышны даже лопающиеся планковские пузырьки – возможно, мы присутствуем при рождении очередных вселенных Универсума. Но только не ручаюсь за их будущую принадлежность райским мирам.
Уже слегка оправившись от непосредственного контакта с обжигающим гением босса, срочно бросаюсь на защиту небезразличного для меня реноме нашего Института, продукция которого под таким незамысловатым названием вполне может распугать не столько потенциальных врагов, сколько всех реальных клиентов.
– Др.Shark! Разрешите? – Почтительно встаю. –
– Какой… Ещё… Могелд?! – Рявкает руководитель, и его голос оглушительно грохочет, подобно обвалу в узком ущелье. – Да ты что тут себе выдумываешь?! Семитские имена присваивать моей продукции?! С-с-с ума сошел совсем?
– Почему с-с-семитские? – Я беспомощно кошусь на своего соседа Костю.
– А-а! – На меня благословенно нисходит озарение. – Тогда Могел. И я бы еще предложил Г поставить с большой буквы… Для вариативности.
– Вари… А? – Др.Shark некоторое время раздумывает.
Присутствующие ожидают вердикт. И либо окончания опасного обсуждения, либо его непредсказуемого продолжения во всех мыслимых и немыслимых направлениях. Единственное, во что свято верит каждый из здесь сидящих – при любых раскладах бесплатные путевки в санаторий раздаваться не будут.
– Мо-Гел, МоГел, – Пожевав слово, большой шеф докатывает его ошмётки на языке. – А что? Хм-м-м. На мой вкус, ничего так. Нравится. Ладно, пойдёт. Кто за?
Все дружно вытягивают свои руки вверх, некоторые даже обе – прямо как немцы под Москвой.
– Принято! Отдел реклам, попрошу выпустить рекламный проспектик!
На некоторое время повисает благословенная тишина – начальники лихорадочно прокручивают в мозгах возможные угрозы для руководимых подразделений со стороны нового проекта. Опытники с полимерами уже влипли. Как, впрочем, и я. Кого ещё может настигнуть слепая длань судьбы? Было ушедшее напряжение снова сковывает чресла сидящих.
– Лаборатория машинного разума здесь? – Таинство тишины, словно хрустальную вазу, беспощадно раскалывает неугомонный глас.
Казалось бы подошедшая к логическому концу утренняя иезуитская пытка неожиданно находит новое продолжение. В дальнем углу встаёт Олег. Мы с Костяем незаметно семафорим своему корешу ободряющие послания. В последнее время наш «машинный разум» выглядит неважнецки. Когда-то его лаборатория была в передовых и неизменно удерживала, как шутили местные остряки, плохо-переходящее красное знамя. Но когда это было…
– Последняя ваша разработка? – Др.Shark плевать на былые заслуги и регалии.
– Энцефалоридер…
– Чего?
– Энце…
– Я не глухой! – Директор начинает заметно злиться, не понятно только отчего. – Что за энцефалос-с… сридер? Не е… Хм-м-м… Не компостируйте мне мозги! Так и скажите, что опять провалили очередное задание!
Некоторое время Др.Shark злобно пыхти, а присутствующие, ожидая неотвратимо страшного, замирают… Развязка наступает неожиданно:
– Все свободны!
Начальники с облегчением кидаются к выходу. Меня легко подхватывает и выносит вслед неудержимая волна спешно ретирующихся. За порогом кабинета нагоняет Костяй и молча пожимает мне левую руку. Не поняв этого дружеского порыва, поднимаю вопросительно брови. Кореш, словно факир, демонстрирует бумагу с именем будущего монстра, замысловато скользит пальцем по буквам. Я, открыв рот, смотрю на лист… Это что же получается… Проклятье!
Забегаю в свой ещё толком необжитый кабинет – неурочное время Х! Открываю ящик письменного стола, достаю небольшую куклу, стилизованную под Др.Shark. Положив на стол перед собой, настраиваюсь. Тряпичная модель, распластанная на полировке, кажется не такой страшной, как её оригинал, и совсем беззащитной. Быстро прошептав связующее заклинание, мелом черчу вокруг неё чёрную пентаграмму. Как только предо мной во всей красе предстаёт образ Др.Shark, злость, порождённая страхом, с готовностью закипает в груди. Взяв в руку длинную воронённую иглу, несколько секунд наблюдаю, как по острию скатываются тёмные капельки ненависти и, дымясь, капают на стол. Настенные часы призывно бьют первый раз. Пора! И я втыкаю в голову куклы, на несколько мгновений ставшей воплощением большого шефа, первую иглу. Здание вздрагивает. Длинные ветвящиеся коридоры изгибаются в конвульсиях, по ним проносится вопль раненного зверя. Та-а-к, есть попадание! Подчиняясь ритму боя часов, монотонно втыкаю новые иголки. С последним тринадцатым воплем кукла превращается в подобие дикобраза, застигнутого охотничьей собакой за справлением малой нужды. Часы, натужно отдуваясь шестерёнками, замолкают. И я некоторое время жду. Не подкрепляемый боле образ начинает медленно таять, размазывается и вот исчезает совсем. Убрав «испуганного дикобраза» на обычное место, быстро завтракаю бутербродами с кровавой икрой.
Звук разбивающегося стекла… Напряжённая работа жевательных мышц рефлекторно приостанавливается. Забыв схлопнуть челюсти, медленно оглядываюсь. Зеркало… Уф-ф! Сорвавшись со стены, это оно с грохотом разбросало по полу тысячи сверкающих осколков. Замерев, прислушиваюсь. Точно! Опять это тяжкое громыхание откуда-то снизу удавом опутывает здание, заставляя нервно дрожать стены и пол. А ведь весь последний месяц было тихо. И вот… Быстро дожёвываю, подсознательно подстраиваясь под ритм ударов, остатки бутерброда.
Глава 1. Увертюра
День первый.
В отделе обработки информации, куда я тихонько вхожу, все мои пять работников, подобно прикованным цепями рабам, чинно сидят у мониторов своих компьютеров. Дисциплинка, однако! Благосклонно оглядываю подчинённых.
Та-а-ак, Керха. Худые обвисшие плечи, кажущиеся деревянными плечиками для его вечно измятых рубашек, мелко подрагивают от возбуждения. По-моему, это такой рефлекс, срабатывающий, когда он садится подле монитора. Взлохмаченные волосы являются яркой иллюстрацией всего того хаоса мыслей, что царит в его гениальной голове. Главный специалист в программном обеспечении. Работает явно не за деньги, а за идею, которых, к слову, у него уйма. Хотя… И с деньгами у него тоже полный порядок. Я не интересуюсь, где он их берёт. Мое мнение – делай что хочешь, лишь бы основная работа не страдала. Тонкие пальцы летают по "клаве", как у пианиста-виртуоза над роялем. Смотрю на экран монитора. Ага, программа распознавания надписей на древних языках почти закончена. Заглядываю в ящик стола – кукла, утыканная иглами, беспомощно пускает пузыри в глубоком блюдце с водой. Молодец!
Перехожу к следующему столу. Борта. Наша красавица – аппетитные формы и всё такое, сопутствующее записным красавицам. О-о! Ещё издалека замечаю на некогда стройной шее новое ожерелье. Подхожу ближе. На золотой цепочке маленькие фигурки. Слоники? Наклоняюсь, чтобы рассмотреть. Ё…! Украшение оказывается давешним – человеческие зародыши, склеенные из кусочков, болезненно извиваются на своих пуповинах. Брезгливо отшатываюсь. Чёрт меня дёрнул посмотреть. Не хочется признаваться, что один из них мой. Долг заставляет заглянуть в ящик стола. Всё отлично. Среди обычной женской мелочёвки знакомая кукла, распятая на косметичке.