Упражнения в третьем способе
Шрифт:
– Ну товарищ майор! Если бы я хотел стать военным, я бы в военное училище и пошел. Нет, не мое это дело. Вот представьте, сижу я на гражданке в выходной дома. Знаю, что никуда я не пойду и не поеду. Но чувство, что могу поехать куда угодно: захочу - на Волгу, захочу - на Иссык-Куль или даже в какое-то незнакомое место, греет это чувство меня как-то. А тут сиди на цепочке, как бобик. За грибами и то далеко не отойди. Нет, не хочу.
Бойцы в армии очень любят статистику. Помогает расцвечивать солдатскую жизнь. Сколько дней до приказа, сколько метров съедено и осталось съесть селедки, сколько килограммов
Сколько на первом сроке простоял, тоже знал - 14 месяцев. Узнать бы, сколько раз я по готовности сбегал? Много, однако, но этого никак не подсчитаешь. Потому открыл книгу нарядов и посмотрел, сколько же раз я дежурным сходил. В сумме - оперативным и по дивизиону. Сколько на
"Певуне" точно сказать было уже нельзя, думаю, раз пятнадцать. Там все же штат практически полный был. На "Планшете" же по книге вышло
– девяносто девять. Мы люди не мелочные, за копейку не удавимся, но все же… Захожу к Герману.
– Товарищ майор! Поставьте меня в наряд!
– Ты что, Профессор!? Кто тут выступал, что с первого февраля его в наряд не ставить, потому что срок кончился? Я и не ставлю.
– Герман Владимирович, ровно сотое дежурство будет.
– А-аа… Ну тогда давай…
Развод проводил, обязанностей не опрашивая. Знал, что все они все знают. Я сам этих их обязанностей в уставах сроду не читал, но зато столько раз от них выслушал, что и до сих пор цитировать могу. А они чаще меня ходили. Выдал им последнеее наставление. Слова мои, творческая манера - Германа:
– Слушайте сюда, добры молодцы! У меня сегодня сотое и последнее дежурство. Если кто вздумает что учудить, пусть пеняет на себя. Я ему за обсрнный юбилей лично устрою козью жпу. Выбу, высушу и на плацу развешаю. Все поняли, глятеусы?
– Так точно, товарищ лейтенант!
– весело ответили мне бойцы заступавшей в наряд родной первой батареи.
РС-ники: Миша Павловский, Коля Гонюков - лыжник-двоеборец из
Алма-Аты, его земляк Жалгас А-ев, через двадцать лет присевший в
Нью-Йорке за дела с наркотой, а пока лучший оператор корпуса, тоже с часами, к тому же исправными… Младший "дизелей сержант"
Огородников, землячок из Красногорска… Гюльгасан, Владимир
Васильевич… Сколько вместе набегались, сколько одинаковой перловки сожрали!
– Во-опросы? Вопросов нет. Караул, шты-ы-ык… откинуть! На рее-мень! Напра-а… ву! По караулам шаго-ом… марш!
К концу первой недели я начал раскаляться. Где приказ-то? На носу еще мутота со сдачей матчасти и обходным, а последний срок принятия заявлений в аспирантуру - девятнадцатое февраля. Звоню Борису, на нас с ним общий должен быть, но Боря в госпитале, то ли с воспалением, то ли еще с чем-то. Да ему и спешить некуда. На Вовку еще рано, у него срок по первое марта. Когда и в ожидаемый понедельник приказ не пришел, я сорвался. До девяти вечера протерпел, проразмышлял и рванул в столицу. Не впервой до города на попутках. Герману на столе в штабе оставил рапорт на имя аншефа с просьбой
УК статья имеется.
К девяти часам утра я уже из метро "Добрынинская" выкатываюсь и к штабу округа движусь. Одежда гражданская, но чтоньть придумаем.
Главное, телефон окружных кадров раздобыть. Справочников, конечно, у внутренних телефонов возле проходных никаких нет. Крейсирую вдоль здания, вдруг глядь - редакция газеты "На боевом посту". Той самой, прозываемой "Стой, кто идет?". Вот это да - вход свободный. Вхожу в редакцию, вваливаюсь в первую попавшуюся дверь. Сидит какой-то подполковник, чай с утра пьет у стола бумагами заваленного.
Представляюсь, объясняю ситуацию. Тот как-то сразу в суть въезжает, звонит по одному телефону, другому… и соединяет меня прямо с нужным человеком! Кадровики - народ не простой, но и этот подполкан тоже сразу почему-то вник.
– Не вешай трубку! Сейчас найду.
– и после паузы, - Есть приказ, есть! Ты уволен еще двадцать девятого января. С присвоением старшего лейтенанта. Поздравляю!
– Спасибо, товарищ подполковник! А номер приказа какой?
– 021 от двадцать девятого.
– Что же они его, на быках что ли везут?!!
– В корпусе попробуй узнать. Там у вас есть такой Вяликов…
Поблагодарил я горячо обоих подполковников еще раз и вылетел оттуда окрыленный. Теперь надо на факультет. Может они у меня хотя бы простое заявление примут? Ведь я все уже знаю! Надежно!
Но на этом пер мне закончился. Факультет окатил холодной водой. Ну и что, что ты наш, что ты отличник, что у тебя был тридцать седьмой рейтинг на курсе из почти пятисот человек, что у тебя рекомендация от кафедры?.. Мы же тебе не отказываем. Приноси все документы сразу, как положено, в установленном порядке. Тогда допустим к вступительным экзаменам…
Быстро заехал на Сходню, домой на пару часиков.
– Мама, дай поесть, с вечера в желудке только пара булочек, мне срочно обратно надо, дембель подталкивать!
В восемь утра уже представлялся аншефу.
– Товарищ подполковник! Старший лейтенант такой-то.
Представляюсь в связи с присвоения мне приказом?
021командующего округом ПВО очередного звания и увольнения меня в запас к помятой бабушке! Узнал в Москве, в округе.
– Поздравляю, Профессор! Ты вот что - не очень пока. Пока до нас приказ из полка не придет, служить должен. Давай, решай свои дела - я тебе зеленый свет даю, езди, куда тебе надо, разбирайся. Только не очень шуми пока. А рапорт твой я порвал, чего его светить…
В кадры корпуса не пробиться. Пропуск не выписывают. Вяликов болен, подчиненные его в телефон молчат, как рыбы. Как модно теперь выражаться "не подтверждают, но и не опровергают". На все вопросы: где приказ завис, хотя бы скажите, к вам-то он хоть поступал(?!), ответ один - жди в полку, все узнаешь. Тут гляжу - через проходную идет Ван Ваныч Петченко, главный по будкам в корпусе.
– Здравия желаю, товарищ подполковник!
– Во! Ты чего это тут делаешь?
– Да вот такие дела, никак концов не найду…