«Упреждающий удар» Сталина. 25 июня – глупость или агрессия?
Шрифт:
«Беззащитными при ударах противника с воздуха…» Финляндия встретила войну с Советским Союзом, имея на вооружении 38 (тридцать восемь) зенитных орудий среднего калибра (76-мм «Бофорс» «М/29») с боезапасом 188 выстрелов на одно орудие и 53 (пятьдесят три) малокалиберных 40-мм «Бофорс» «М/38». К концу войны благодаря срочным закупкам за рубежом численность финской зенитной артиллерии указанных калибров возросла до 81 и 100 орудий соответственно. Для сравнения отметим, что на одной только военно-морской базе Краснознаменного Балтфлота в Кронштадте было 48 зенитных орудий калибра 76-мм и 8 зениток калибра 85-мм, и все это – лишь в дополнение к мощнейшей корабельной артиллерии (106).
Учитывая, что досягаемость по высоте малокалиберной зенитной артиллерии тех лет не превышала 2–3 км, ее использование имело смысл только для защиты боевых порядков войск от вражеских штурмовиков и низколетящих бомбардировщиков. Для обороны же городов Финляндия фактически имела лишь полсотни 76-мм зенитных орудий. Проще и точнее говоря, большая часть
В холодных водах Балтики также не было обнаружено никакой «плавучей линии Маннергейма». Тем не менее результативность действий Краснознаменного Балтийского флота (КБФ) оказалась изумительно низкой. К слову сказать, сам Маннергейм, выразив удивление тем, что «русские для борьбы с нашим судоходством не сосредоточили легкие силы флота в портах Балтики», объясняет это в мемуарах тем, что «они с самого начала рассчитывали на «молниеносную войну». В данном случае маршал ошибся. Планы и намерения советского военно-политического руководства были самые серьезные и далеко идущие. Уже 26 октября 1939 г. (это не опечатка, именно октября!), в то время, когда в Москве с финской делегацией еще велись «мирные переговоры» по вопросам передачи Советскому Союзу нескольких островков в Балтийском море и небольшой «передвижке» границы на Карельском перешейке, Военный Совет КБФ издал Директиву № 1оп/575сс. В ней 2-й бригаде подводных лодок приказывалось выйти на позиции на случай «ведения неограниченной подводной войны против Финляндии», а также для разведки «за развертыванием и действиями шведского (и это тоже не опечатка) флота» (57, стр. 109, ссылка на РГА ВМФ, ф. Р-92, оп.2, д. 497, л.12).
12 ноября, за день до того, как советско-финляндские переговоры окончательно зашли в тупик, Военный Совет КБФ в Директиве № 1оп/606сс поставил подводным силам флота уже вполне конкретные задачи:
«– уничтожить финские броненосцы береговой обороны;
– вести разведку развертывания и деятельности шведского флота;
– прекратить подвоз снабжения в Финляндию через Балтийское море и из портов Швеции через Ботнический залив».
23 ноября 1939 г. приказ командующего КБФ № 5/оп еще раз, в самых категорических выражениях, сформулировал задачи флота: «Прервать морские коммуникации Финляндии, не допуская подвоза извне войск и боевого снаряжения, уничтожить броненосцы береговой обороны и подводные лодки противника в море и заливе, не допуская их ухода в территориальные воды Швеции» (57, стр. 109–110).
Через неделю началась война. Первым делом выяснилось, что из 49 подводных лодок, входивших в боевой состав КБФ, к участию в военных действиях способны только 27 (55 % от общего числа). Потопив по ошибке эстонский пароход «Кассари» (в нейтральных водах, вне объявленной зоны морской блокады), подводные силы КБФ не смогли, однако, выполнить ни одной из поставленных перед ними задач. 26 декабря 1939 г. нарком ВМФ СССР Н.Г. Кузнецов в своей директиве № 4747 констатировал, что действия подводных лодок по блокаде Финляндии являются пассивными, и потребовал от командиров «действовать более решительно, с должным риском». В тот же день командующий КБФ В.Ф. Трибуц отправил командирам дивизионов подводных лодок радиограмму следующего содержания: «Т. Сталин требует решительной, смелой, дерзкой борьбы с противником на коммуникациях, подходах к портам и в самих портах…» (57, стр. 114, 115)
В первых числах февраля 1940 г., вследствие небывалых холодов, большая часть Балтики покрылась льдом, что сделало невозможным продолжение боевых действий флота. Наступило время подведения итогов. Они оказались обескураживающими. Игнорируя объявленную «морскую блокаду», в порты Финляндии с начала ноября 39 г. до середины января 40 г. благополучно прошло 349 (триста сорок девять) транспортных судов. Из 27 подводных лодок КБФ хотя бы один раз атаковали противника только восемь. 19 подводных лодок Краснознаменного Балтфлота так и не смогли за два месяца хотя бы один раз обнаружить и атаковать транспорт противника. И это не в безбрежных просторах Атлантики, а в узкой «горловине» Финского
Таким образом, почти не встречая вооруженного противодействия ни в море, ни в небе над Балтикой, подводные силы КБФ смогли потопить лишь 1,1 % от общего числа прошедших в порты Финляндии транспортов. Такая вот получилась «морская блокада». Что же касается задачи «уничтожить финские броненосцы береговой обороны», то эти корабли (а их и было ровно два: «Ильмаринен» и «Вяйнямёйнен») остались целы и невредимы, несмотря на все усилия Краснознаменного Балтфлота и его бомбардировочной авиации. Остается предположить, что имена героев древних сказаний «Калевалы», данные финским броненосцам, спасали их от гибели…
Теперь мы можем вернуться к легенде о супермощной и почти непреодолимой «линии Маннергейма». Вот как выглядит характерный фрагмент этой «ненаучной фантастики» в блестящем исполнении талантливого публициста В. Суворова:
«Линия Маннергейма» строилась как абсолютный рубеж со стопроцентной гарантией непреодолимости. В ее строительстве участвовали лучшие инженеры-фортификаторы мира… За бескрайними минными полями, за противотанковыми рвами и гранитными надолбами, за железобетонными тетраэдрами и проволочными заграждениями в десять, двадцать, тридцать, сорок семь рядов густой колючей проволоки на металлических кольях, так вот, за этими заграждениями – железобетонные казематы: три, четыре, пять этажей под землю, перекрытия – полтора-два метра фортификационного железобетона, напольные (это значит «обращенные к полю боя». – М.С.) стенки прикрыты броневыми плитами, все это завалено многотонными гранитными валунами и засыпано грунтом… Внутри у них, в каждом каземате, – склад боеприпасов и топлива, внутри – теплые спальные помещения, комната отдыха, и кухня, и столовая, и туалет, и водопровод, и электростанция, узлы связи, госпитали – все под землей, все под бетоном… Финские солдаты знают, что в случае ранения их ждет операционная палата глубоко под землей, там чисто, сухо и опять же – тепло…» (58)
Многое в этом тексте вполне соответствует действительности. В частности, проволока, рвы и надолбы. Остается только разобраться в том, что все это означает на практике.
Есть такое мудрое высказывание: «Генералы готовятся к прошлой войне». Это правило как нельзя лучше подходит к оценке линии долговременных финских укреплений на Карельском перешейке. «Сорок семь рядов густой колючей проволоки на металлических кольях», про которые с таким восхищением пишет В. Суворов, равно как и эшелонированные на глубину в 90 км ряды пулеметных дотов, представляли собой поистине непреодолимую преграду для пехоты и конницы эпохи Первой мировой и Гражданской войн. Впрочем, большая (две трети) часть оборонительных сооружений была построена в 1921–1924 годах, когда ничего более опасного, нежели кавалерийская лава конницы Буденного, на южных рубежах Финляндии и не ожидалось. К слову говоря, с 1919 по 1931 г. сам Карл Густав Маннергейм никаких официальных должностей в военном ведомстве Финляндии не занимал, так что его «авторство» на эти сооружения является еще одним мифом. Но главное, разумеется, в другом: к зиме 1939 года пресловутая «линия Маннергейма», так и не успев сделать ни одного выстрела по неприятелю, уже безнадежно устарела. Причин этому было ровно две. Одна из них называется «танк», другая – «самолет».
Самый массовый легкий советский танк «Т-26» был действительно «легким» – но только по сравнению с другими танками, средними и тяжелыми. Весил же он 9750 кг (были и более увесистые модификации), и эта стальная махина на гусеничном ходу могла порвать семь, сорок семь или сто сорок семь рядов «густой колючей проволоки» с той же легкостью, с какой Гулливер порвал тоненькие ниточки, которые в понятиях «связавших» его лилипутов были толстенными канатами. Расчистив местность от «густой проволоки» и попутно выворотив из земли злополучные «металлические колья», легкий танк «Т-26» мог подойти к доту вплотную – так как пулеметные пули ружейного калибра способны были лишь высекать искорки на его 15-мм броне. Дальше было два возможных варианта действий, в зависимости от того, какой это был танк и как были расположены амбразуры в доте. Обычный («линейный») «Т-26» мог несколькими выстрелами 45-мм бронебойным снарядом разбить бронезаслонку на амбразуре дота, вывести из строя пулемет и стрелков. Огнеметный («химический») вариант танка «Т-26» («ОТ-130») мог вылить на амбразуру, смотровые щели и воздухозаборники дота 360 литров огнесмеси КС. Всего лучше было бы действовать поочередно: сначала линейный танк разбивает бронезаслонки, затем огнеметный танк выжигает внутренности бетонной коробки. Был еще и третий, самый гуманный способ нейтрализации пулеметного дота: танк подъезжает к амбразуре и просто закрывает ее своим бронированным корпусом.