Упрямица
Шрифт:
Мгновения тянулись бесконечно, а столпотворение в крепости все нарастало. Двор постепенно заполнялся солдатами.
– Еще немного, и они отдавят нам ноги. Пора удирать отсюда. Когда меня заталкивали в этот свинарник, я не очень-то смотрел по сторонам. А ты провел рекогносцировку? – поинтересовался Ник.
– Там есть еще один вход, поблизости от тех ворот, что мы наметили взорвать. Через него обычно пропускают торговцев. Но он узок, как горлышко бутылки.
– Шмидт и Лафранк и раньше-то не очень старались ради меня, – мрачно сказал Ник. –
Лусе нутром чувствовал, что брат прав. Он уже готов был согласиться, как издали донесся вопль Жоржа:
– Шеф! Они сбежали и забрали лошадей!
В той стороне двора сразу прозвучали выстрелы, и верный товарищ по оружию упал на бегу и застыл темной бесформенной массой, черным пятном на выбеленных лунным сиянием камнях. Дюжина солдат, преследующих Жоржа, приостановила погоню и, перешагивая через мертвеца, растянулась в цепь. Во дворе было не так уж много темных уголков. Еще немного, и беглецов обнаружат.
– Давай поищем эти ворота!
Лусе выпрямился и устремился по периметру двора, укрываясь по возможности за колоннами портика. Ник не отставал от него.
Они смогли пробежать порядочное расстояние, пока солдаты не заметили мелькающие в призрачном чередовании света и тени фигуры. Несколько пуль расплющились о стену и колонны. Ответным выстрелом Лусеро уложил солдата, успевшего преградить им путь.
Они завернули за угол и увидели ворота. Две узкие створки были скреплены цепью.
– Прикрывай меня, а я разобью выстрелами эту чертову цепь, – распорядился Лусеро.
Братья встали спина к спине. У каждого в руке было по «кольту».
– Не думаю, что вам удастся отсюда выбраться, – спокойно произнес полковник Моралес.
Со всех сторон и сверху – с крыши портика – на беглецов были нацелены ружья.
– Бросайте оружие и поднимите руки вверх. Иначе я прикажу открыть огонь.
Солдаты сомкнули вокруг братьев кольцо, лишив их последнего шанса на бегство.
Лусе изощренно выругался и швырнул «кольт» на землю. Ник последовал его примеру, только молча. Горько было расставаться с забрезжившей надеждой на возвращение в мир живых.
Но теперь все было кончено! Под конвоем их проводили обратно в каземат, откуда Фортунато только что вырвался, чтобы хоть на миг вдохнуть воздух свободы. На этот раз им путь освещали двое солдат с факелами.
Когда узников благополучно доставили в камеру, Моралес, невероятно довольный собой, стал описывать вокруг них круги, словно задиристый мелкий петушок, напыщенно выступающий перед двумя могучими бойцовыми петухами.
Оба брата, высокие, широкоплечие, по сравнению с ним казались гигантами. Его бегающие темные глазки впивались в их лица, изучая черты каждого. В недоумении он потер подбородок, повертел головой.
– Два лика Януса! Немыслимо! Так значит, твоя женщина говорила правду… Во всяком случае, насчет того, что вас двое. Любопытно… она принадлежала вам обоим, не так ли? Признайтесь, вы делили ее?
Ник ринулся на коменданта, но ружейный приклад с силой ударил его в живот. Ник согнулся от боли, а Моралес продолжал как ни в чем не бывало:
– Я думаю, что она бы предложила мне себя в обмен на твою свободу, если б не была настолько брюхата твоим чадом. – Эти слова он обратил специально к Нику, провоцируя его на новую вспышку ярости. – По тому, как ты взорвался, я рассудил, что она твоя женщина… А твоя, значит, супруга? – добавил он, повернувшись к Лусеро. – А не лгала ли она, что один из вас – хуарист? Если так… – он походил взад-вперед, уставившись в пол, потом вскинул голову и вонзил свои глазки в Лусеро, – …то кто, ты? Или… – Он перевел взгляд на Ника: —…ты? Как я могу быть теперь уверен, что казнил кого следует?
– Ты можешь, на всякий случай, казнить обоих! – со злой иронией выпалил Николас. Этот подонок явно издевается над ними. После неудачной попытки бегства и расправы, учиненной Лусе над несколькими охранниками, никого из них не выпустят отсюда живым – это было ясно.
Худое лицо коменданта осветилось «очаровательной» улыбкой.
– Великолепная идея! Как мне самому не пришло это в голову?
Хихикая над собственной остротой, Моралес шагнул прочь из каземата, подав знак конвою следовать за ним.
– Советую подремать хоть немного после столь бурной ночи. Рассвет уже близок. Так что до скорой встречи. И приятных вам сновидений!
Когда топот сапог, повторяемый эхом, затих вдалеке, Лусе обратился к Нику:
– Как ты сказал? «Казните обоих»? Великолепно! Ты истинный Альварадо.
– Будем считать, что уже покойный Альварадо! К несчастью, теперь и ты разделишь мою участь. Печально, конечно, что твоя смелая выходка не удалась и привела к еще худшему результату.
Лусеро с улыбкой развел руками, выражая покорность судьбе.
– Печально вдвойне. Хотя и немного смешно, потому что они убьют одного из своих.
Они присели рядышком на грязный пол, прислонившись к стене.
– Почему ты перекинулся на их сторону? Я был поражен, когда Сенси мне рассказала.
Ник в свою очередь рассмеялся и ответил легкомысленно:
– Колесо Фортуны так повернулось! Я вроде бы угадал правильно и все равно проиграл. Впрочем, я всегда восхищался их стойкостью и мужеством. Черт побери, они знают, за что воюют. У них есть вера и цель. У меня этого не было никогда… до недавнего времени.
– У меня и сейчас этого нет.
Нику хотелось в скудном отсвете луны получше разглядеть брата, как-то понять его.
– А почему ты решил освободить меня? Ты мог спокойно занять мое место в Гран-Сангре. Эль Диабло вроде бы получил по заслугам. Ты был бы чист перед законом и свободен, как ветер.
– Свободен? Свободен ради чего? Ковырять землю, ломать спину и натирать мозоли? Нет, такая жизнь не по мне.
– И все же тебе не надо было рисковать головой из-за меня.
Даже во мраке было заметно, как широко и задорно заулыбался Лусеро: