Упущенный шанс
Шрифт:
– Я все еще ничего не понимаю, - с угрозой произнес я, постучав ногтем по стеклу хронометра.
– Вот я тебе и пытаюсь объяснить! Не действуй хоть ты мне на нервы, попросил он.
– Ты же видишь, в какой переплет я попал. Понимаешь, это была единственная возможность поспеть домой вовремя. Анализ местных проб был готов в последний момент, а все места в космолетах были забронированы еще до моего вылета на Землю. К тому же почти все космолеты уже стартовали. Поэтому в транспортном бюро мне прямо сказали: единственный мой шанс воспользоваться телетранспортацией. И не только мой - всего человечества. Страхи людей, мол, совершенно беспочвенны.
– Давайте без обобщений, - заявил им я.
– Все человечество
– Опять я во всем виновата!
– воинственно прервала его француженка. Во всех ваших дурацких историях виновата жена.
Я не обратил на ее выпад никакого внимания. На Титане все женщины становятся легко ранимыми и раздражительными. Все время находиться с одним мужчиной, сидеть в герметически закупоренных помещениях, выходить на улицу только в скафандрах - все это действует им на нервы.
Ее выпад был оставлен без внимания и Иваном, который спокойно продолжил:
– Не думайте, однако, что с телепортацией не возникло никаких проблем. Люди помешаны на путешествиях Мне с трудом удалось втиснуться в группу, которую должны были перебросить на Титан за два часа до наступления Нового года. Заметь, нас отправляли группами!
Он судорожно вздохнул и умолк.
– Ну, а дальше? Рассказывай же!
– подстегнул я его Самому мне еще не доводилось переступать порог станции телетранспортации, недавно появившейся и н Титане. И я далеко не уверен, что когда-нибудь решусь воспользоваться ее услугами. Мы, геологи, все не множко консерваторы. Может, телетранспортация и впрямь гениальное и революционное открытие, может, в ней действительно будущее человечества, но есть в ней что-то унизительное для человека. По крайней мере, на мой взгляд. Позволить, чтобы тебя раздели догола, засунули в кабину реактора, разложили на кванты и в таком виде отправили в космос!? А потом на соответствующей планете из квантов же собрали?
Нет, в этом есть что-то противоестественное. Правда, телетранспортация осуществляется с самой высокой скоростью - со скоростью света, но даже ради этого я не позволил бы никому разложить себя на кванты.
– Тебе хоть было интересно?
– любопытствую я.
– Что ты почувствовал, когда...
– Ты бы лучше спросил, что я чувствую сейчас.
Он вздохнул.
– А в чем дело, собственно?
– Как в чем дело? Ты что - не видел?
Только теперь до меня окончательно дошло происходящее, и я воскликнул:
– Ах, вот оно что!
Хорошо зная обидчивость своего друга, я не дал выхода рвущемуся наружу смеху.
– Ну-ка, покажись!
Я потянулся к одеялу, но француженка перехватила мою руку.
– Хватит разглядывать, видел уже...
В голове возникла соблазнительная картина пышных бедер, нежных округлостей коленей... Царящая на Титане скука, по-видимому, делала наше воображение гораздо более живым, чем у людей на Земле.
– Как это случилось?
– спросил я, устыдившись своего видения.
– Не знаю. Как я тебе говорил, была ужасная давка. Отправляли нас группами. Неизвестно, где и как произошла
– Мама родная!- притворно ужаснулся я, изо всех сил стараясь изобразить сочувствие.
– Но ведь на приемной станции...
– Роботы!
– гневно завопил он.
– Под Новый год там не сыщешь ни одной живой души! Даже одежду мою - и ту куда-то подевали! Объяснили тем, что такие ошибки возможны, линия, мол, новая и проходит через астероидный пояс. И что ничего нельзя сделать, пока не выяснится, куда отправлена моя нижняя часть. Ни с одной станции к тому времени не поступило сообщение об ошибке. Так что мне предложили отправляться домой в таком виде, заверив, что сами разыщут меня. Да еще имели наглость пригрозить: "Предупреждаем вас: вы несете ответственность за сохранность чужой части тела!" Безобразие! Как будто я ее украл! Как будто мне до смерти приятно появиться перед женой в таком виде! Да еще на Новый год! Ну смейся, смейся, чего там!
Наконец-то он заметил, что я вот-вот расхохочусь.
– Иван, - сказал я, обращаясь к француженке, - прими мои новогодние соболезнования.
И помчался в туалет.
Хохотал я до тех пор, пока у меня не заболели мышцы на животе, потом облил лицо холодной водой и только после того, как вытер его, осознал всю серьезность положения. Чем мог я помочь своему другу и коллеге? Да и можно ли чем-то помочь ему? Худо-бедно, у меня хватило бы способностей разобрать поливизор, однако в технике этой проклятой телетранспортации я совершенно не разбирался. И не представлял себе, ни как могла произойти ошибка, ни как ее можно исправить. Ясно было лишь одно - хирург в этом деле не помощник. Не так-то просто разрезать человека пополам и снова сшить, тут нужен выход даже не на молекулярный, а на субмолекулярный уровень.
Выходя из туалета, я услышал бешеное верещание звонка у входного шлюза. Недолго думая, я открыл бронированную герметическую дверь, и в прихожую ввалился огромный детина в ярко-красном скафандре.
В таких безвкусных скафандрах на Титане расхаживали только туристы. Выдавались они им для того, чтобы было проще найти свое стадо. Детина принялся размахивать руками над моей головой, пытаясь, очевидно, что-то объяснить, однако понять его было невозможно, поскольку он не потрудился снять шлем. Жестом я посоветовал ему сделать это как можно скорее, если он хочет установить со мной контакт, и он лихорадочно занялся столь непривычной для него работой. Мне даже пришлось помочь ему.
– Вы Иван такой-то, - набросился он на меня, как только ему удалось наконец содрать с лобастой головы шлем.
– Нет, это не вы, - бегло осмотрев меня, заключил гость.
– Тогда где же он?
Пальцем я ткнул себе через плечо, и детина бесцеремонно ворвался в гостиную. Через секунду он уже валялся в ногах Ивана. Сорвав с него одеяло, он издал ррдостный вопль.
– Это она! Она!
– И в упоении бросился осыпать поцелуями колени и ноги моего друга. Ивонн и Иван, остолбенев, молча тарашились на него. С трудом мне удалось оторвать детину от ног... просто от ног. Я отташил его к стулу, ни котором недавно сидел, и сердито предупредил.
– Ведите себя прилично! Вы где находитесь?
После короткой борьбы я все же усадил его и крикнул стоявшей в оцепенении француженке:
– Дай Ивану свое платье или брюки, нечего ему сидеть в гаком виде!
Она выскочила в соседнюю комнату за одеждой, а детина, очухавшись, драматическим тоном объявил:
– Да ведь это моя жена!
И жестом указал на Ивана, который, вздрогнув от услышанного, быстро закутался в одеяло и скрыл под ним столь дивную для Титана картину.
Я уже все понял и потому мог позволить себе сохранять самообладание.