Ур, сын Шама. Формула невозможного
Шрифт:
– Ишь, разрисовали, – сказал Новиков, разглядывая установку. – Напоминает наши печатные схемы…
Он представил себе неведомого конструктора, который с набором кистей и проводящих красок вдохновенно переносил на корпуса аппаратов то, что рождалось в его напряженном мозгу. Неужели он тоже был из породы этих слабоумных серых существ?..
В полной тишине рисованные схемы непрерывно меняли свои цвета. Центр работал.
– Ну что ж, – бодрым голосом сказал Новиков. – В конце концов, это кибернетическое устройство. Очень совершенная и хорошо защищенная счетно-решающая
– Алеша, – прервал его Резницкий, – наклонитесь ко мне. – И он прошептал Новикову в ухо: – Не надо здесь разговаривать. Оно может слушать и анализировать наши разговоры. Оно наверняка наблюдает.
– Гм… Верно.
– И не трогайте ничего руками. Мало ли что, сработает какое-то защитное устройство…
Разведчики тщательно осмотрели установки под куполом. Затем, обойдя трубы, поднимавшиеся из скважин, пролезли под решеткой в большую башню. Здесь помещалось странное устройство, больше всего напоминающее какую-то игру-головоломку. Палочки и одетые на них кружки, все время переходящие с одной палочки на другую. У Новикова загорелись глаза.
– Товарищи родители, – сказал он. – В наш универмаг поступила очень интересная игрушка.
С этими словами он вытащил из пластмассового футляра, висевшего у него на ремешке, бортовой журнал и карандаш и принялся зарисовывать схему «игрушки».
– Дети будут визжать от восторга, – приговаривал он. – Ничто так не развивает здоровую любознательность ребенка, как настольные игры… а также игры на свежем воздухе… Вот так… – карандаш быстро бегал по бумаге.
Начало темнеть. Зеленое небо померкло и вдруг вспыхнул неяркий приятный свет. Казалось, светился сам воздух. Разведчики изумленно огляделись. Тишина. Бегущие, меняющиеся краски на панелях. И на том берегу мягко освещенная роща, по которой бродят тихие бесполезные существа…
Новиков долго и старательно рисовал. Затем разведчики вышли из башни и осмотрели маленькие, совершено одинаковые башенки-шкафчики, стоявшие вокруг. Их было двенадцать.
– Пошли обратно, – сказал Резницкий.
Они переплыли ров. Вода была теплой, и воздух был теплым, – видно, работала установка искусственного климата. От голода кружилась голова. Разведчики побрели на поляну с кормушками и без сил опустились на траву.
Был как раз час очередной кормежки. Вдруг Реэницкий поднялся и решительно пошел к ближайшей кормушке. Он чуть помедлил, потом тронул пальцем черный квадратик в центре желтого круга. Подоспевший Новиков увидел, как круг подался назад, и из отверстия вывалился на ладонь Резницкого желтый диск.
– Сергей Сергеич… – пробормотал Новиков, но было уже поздно; биофизик впился в диск зубами.
«ИНСПЕКТОР УКУСИЛ МУХУ…»
Резницкого разбудил шум шагов. Кто-то ходил вокруг да около, шуршала трава. Сергей Сергеевич поднял голову и увидел серое существо. Оно то одной ногой, то другой медленно подталкивало футляр с кинокамерой.
Резницкий тронул за плечо Новикова, спавшего рядом. Тот сразу сел, русые волосы его были спутаны, к небритой щеке прилепились травинки.
– Что случилось?
Биофизик указал на серое существо.
– Ха! – воскликнул Новиков и направился было к существу, чтобы отнять кинокамеру, но Резницкий схватил его за руку.
– Подождите, Алеша, давайте понаблюдаем.
– Но этот футболист раздавит камеру! Посмотрите на его ножищу!
– Лучше взгляните на его зад. Видите? Хвостик. – Резницкий нацелился фотоаппаратом и несколько раз щелкнул затвором. – Очень интересно, – продолжал он. – Проявление любопытства к незнакомому предмету… Это какой-то проблеск, Алеша… Стойте! – воскликнул он.
Новиков кинулся к существу и выхватил кинокамеру из-под его занесенной ноги.
– Игрушку нашел? – грубо спросил он. – Давай-ка проваливай! Катайся на колесе, а сюда не лезь.
Существо безропотно пошло прочь. Резницкий поспешил за ним, встал у него на дороге и протянул карандаш. Существо скользнуло передними глазами по ладони Резницкого, а теменным глазом по его лицу. Затем оно медленно протянуло четырехпалую руку и взяло неуклюжими пальцами-обрубками карандаш. На миг Резницкий испытал неприятное прикосновение холодного и шершавого. Он вынул из кармана другой карандаш и блокнот и показал, как надо писать. Но существо уже не смотрело на Резницкого. Зажав карандаш в кулачке, оно повернулось и побрело в сторону. Резницкому показалось, будто оно издало легкое, чуть слышное повизгиванье.
– Пора придумать им имена, – сказал он. – Пусть будет хоть Севастьяном.
Новиков вызвал командира.
– Их пища годится для еды? – переспросил Прошин, выслушав доклад. Голос командира звучал недоверчиво. – Вы уверены, Алексей?
– Вполне, Павел Иванович. Вкусно даже. Утоляет не только голод, но и жажду.
– Все-таки вы очень неосторожны. Удивляюсь, как Сергей Сергеич не удержал вас от такого риска. Передайте, пожалуйста, ему трубку.
Новиков, хитро прищурясь, протянул трубку Резницкому.
– Да, Павел Иванович. Видите ли… – Резницкий смущенно кашлянул. – Конечно, я помню ИПДП. Но… Он, конечно, горяч, но, Павел Иванович, я, как биолог, решил первым попробовать… Да, я… Это синтетическая пища, она вполне пригодна, подтверждаю…
– Умыться бы, – сказал Новиков после окончания радиосеанса.
– Умоемся, когда будем переплывать ров.
– Гениальная мысль, Сергей Сергеич!
Между тем настал час утренней пищи. Медлительные серые фигуры потянулись к кормушкам.
– Они знают время кормежки, – сказал Новиков. – Чем нас угостит сегодня Центр?
Желтые диски оказались совсем другого вкуса, чем вчера. В них была приятная освежающая кислинка, а вчерашние напоминали скорее сладковатую сдобу. Диски легко таяли во рту.
– Ну, Сергей Сергеич, – пойдемте работать.
– Моя работа здесь, Алеша… Хотя, лучше я пойду с вами. В кибернетике я не очень силен, но за вами надо присматривать.
Новиков ухмыльнулся:
– Вчера вечером я убедился, что присматривать надо не столько за мной, сколько…
Резницкий поджал губы и промолчал.