Ураганные войны
Шрифт:
– Это последнее, о чем я спрошу. – Рапат вздохнул, будто подготавливая себя к тому, что должно случиться дальше, и на секунду показался старше своих лет. – Кем вы приходитесь Ханан Ивралис?
Таласин моргнула.
– Понятия не имею, кто это.
Рапат нахмурился.
– Кто ваши родители?
Ее сердце пропустило удар.
– Я их не знаю. Когда мне был год, меня оставили на пороге приюта в городе Туканова Голова, это в Великой Степи Сардовии.
– А сколько вам сейчас?
– Двадцать.
Рапат перестал сдерживать себя. Он в упор смотрел на Таласин и не находил слов,
– Прибыл Его Высочество принц Элагби, – перевел Рапат для Таласин, все еще смотря на нее так, будто та отрастила несколько лишних конечностей. – Я сам попросил послать за ним. Думаю, вам обоим будет лучше увидеться.
Ситуация стала казаться еще более странной. Быть может, у них был обычай звать членов королевской семьи на допрос к случайным чужакам-нарушителям? Покидая Сардовию, Таласин готовилась к длительному полету, изнурительным часам ходьбы и возможным небольшим схваткам. Она не ожидала, что последнее ей обеспечит Аларик Оссинаст, и подавно не ожидала, что ей придется иметь дело с еще одной напыщенной королевской особой.
Через несколько минут в комнату впорхнул мужчина, которого точно можно было определить как представленного Элагби. Несмотря на худощавое телосложение, королевская осанка настоящего принца Ненавара внушала трепет. Он был облачен в бледно-голубую тунику, а с плеч струилась накидка из золотого шелка. Седеющие волосы были забраны позолоченным изысканным обручем в виде двух переплетающихся змеев, открывая высокий лоб, а лицо имело идеальные пропорции и строение, чего не могли испортить даже возрастные морщины.
Но Таласин смотрела на него такими изумленными глазами не только из-за внешности. Отчего-то принц Доминиона был ей знаком, вызывая навязчивое чувство, подобное тупой зубной боли. Она как будто уже его видела, но такого не могло быть.
Ведь так?
С самого своего прихода в комнату для допросов Элагби не сводил с Рапата иссиня-черных глаз. Тот на ненаварском переговаривался с солдатом, и Таласин это казалось слегка грубым. И в то же время опасным, ведь она не знала, что они собираются с ней сделать.
– Прошу прощения, – громко прервала их девушка. – Я не понимаю, о чем вы говорите.
Элагби без запинки перешел на морской всеобщий:
– Я сказал уважаемому каптану, что у него должна быть веская причина, чтобы вызывать меня из столицы в разгар переговоров о престолонаследии…
Элагби резко оборвал сам себя – он перевел взгляд на Таласин и не смог его оторвать.
Подобные взгляды ей были не в новинку: она видела схожие эмоции на лицах товарищей, когда те рассказывали, чего лишили их Ураганные Войны. Но в этом взгляде было и нечто иное: он гораздо сильнее терзал душу. Принц Доминиона Ненавар смотрел на нее как на призрака.
– Ханан, – прошептал он.
Снова это имя. Едва Таласин открыла рот, чтобы потребовать объяснений, о ком речь и что происходит, ее перебил Рапат:
– Ваше высочество, мы с моими людьми совершали регулярный обход,
– Разумеется, она Ткач, – буркнул Элагби.
Новость о том, что у них в камере сидит наследный принц Империи Ночи, мужчина пропустил мимо ушей и не сводил глаз с Таласин, которая в этот момент могла лишь в полном замешательстве наблюдать за происходящим.
– Получается, сила передалась ей по наследству?
– Мы не можем быть уверенными, – поспешил возразить Рапат. – Я бы посоветовал…
– Ты что, ослеп? – воскликнул Элагби. – Не видишь, кто перед тобой, она ведь просто копия моей почившей жены. И она умеет призывать Светополотно, прямо как Ханан. Все очевидно, Рапат.
После следующих его слов мир остановился.
– Она моя дочь.
Глава восьмая
Таласин мечтала об этом долгих девятнадцать лет. Когда пробиралась через высокую траву против пронизывающего ветра в Великой Степи, воровала и продавала все, что могла раздобыть, чтобы заработать денег и продолжить жалкое существование в трущобах Тукановой Головы; когда сворачивалась калачиком в свободном углу приюта, а потом – на зловонных улицах, где оказывалась по ночам; когда запаривала семена в воде, чтобы хоть чем-нибудь наполнить желудок; когда много лет спустя скрывалась в глубоких окопах с товарищами, которые уже давно мертвы; когда закрывала глаза и слышала, что штормовики с ревом опустошали земли, – тогда ее спасением были собственные фантазии: она представляла, что жизнь могла сложиться иначе. Она воображала, что скажут ей родители, когда найдут ее, гадала, обнимут ли они ее, будут ли литься слезы, разумеется, от счастья.
Но ни в едином, даже самом трагичном, надуманном варианте развития событий она не была в наручниках и даже представить не могла, что первыми словами, сказанными предположительно ее отцу, будут: «Еще раз, кто я?»
– Моя дочь, – повторил Элагби, благородная непроницаемость его лица смягчалась с каждым шагом по направлению к ней. – Алюнсина…
Девушка вскочила на ноги и, ведомая какой-то подсознательной паникой, отступила в глубь комнаты, тряся головой.
– Меня зовут Таласин.
На секунду показалось, что Элагби хочет возразить. Но Таласин чувствовала, как кровь отливает от лица, а глаза расширяются с каждой секундой, и такое пугающее зрелище наверняка убедило его в необходимости более аккуратного подхода.
– Да, ты Таласин, – медленно проговорил он. – Таласин из Сардовии, что ходит между этим миром и эфиром. Но ты также Алюнсина Ивралис, единственное дитя Элагби из Доминиона и Ханан из Зари. Алюнсина Ивралис, внучка Урдуи, той, что вознесла землю над водами, и полноправная наследница Драконьего Престола.