Ураганный туман
Шрифт:
Заседание было очень кратким, без прений и споров.
Народ стал расходиться.
Матросов уехал.
Председатель Комитета содействия едва не раздавил в своей ручище тонкую руку премьер-министра. Министру казалось, что он совершил подвиг. Гордый, респектабельный, даже красивый, шел он, забыв надеть шляпу, по берегу озера, и ветер трепал его седые волосы.
Да, он был горд, горд тем, что достиг единения с народом и... не нарушил священных законов собственности.
Когда он подошел к озеру, то в ужасе отпрянул. В воде колебались
На следующий день утром несколько автомобилей один за другим неслись по гладкому шоссе, обгоняя ровный, шуршащий вереском ветер.
Солнце поднялось уже высоко, кузнечики в траве отчаянно звенели. Верно, солнцу надоел назойливый звон, и оно решило сжечь их живьем. Но кузнечики пока не поддавались - должно быть, на их стороне был ветер. Солнце в ярости забралось еще выше и злобно нагревало и сушило все вокруг.
Вскоре машины скрылись в небольшой роще стонущих от нестихающего ветра буков. Из-за раскачивающихся верхушек выглядывали шпили Ютландского замка.
Машины остановились в лесу, и только одна из них подъехала к замку. После нескольких гудков ворота со скрипом открылись. Привратник пропустил автомобиль, удивленно оглядывая приехавших.
Лакеи повели Матросова и сопровождавшего его чиновника по изъеденным веками ступеням. Седой и важный дворецкий с почтительной радостью узнал мистера Тросса, который "так вовремя", по его мнению, вернулся, и отправился доложить Вельту.
Когда Матросова ввели в полутемный зал со стрельчатыми окнами, первое, что бросилось ему в глаза, была фигура женщины в облегающем бархатном платье, стоявшей в противоположных дверях между двумя закованными в латы средневековыми рыцарями.
В первый момент могло бы показаться, что это замечательная картина, но женщина, вызывающе красивая, медленно пошла навстречу Матросову. Она бесцеремонно рассматривала его энергичное, открытое, немного скуластое лицо.
– Тросе! Это вы или привидение? Впрочем, в замках полагаются привидения!
– Да, это я, мэм. Во плоти и крови, мэм,
– Проверим. Я ведь никогда не верила, что вас съели акулы. Это неэстетично! Фи! Просто вас нужно было спрятать... может быть, от меня. Не так ли, Тросс?
– И она заглянула ему в глаза.
– Как вам будет угодно, мэм. Всегда к вашим услугам.
– Как прежде? О'кэй! Мне угодно побеседовать с вами, будь вы хоть привидение, хоть оживший скиф! В библиотеке. Надеюсь, вы не забыли, где она?
– Нет, мэм! Прекрасно помню.
– Я хочу узнать о вас все.
– И Иоланда повернулась к окну так, чтобы мистер Тросс видел ее профиль, профиль римлянки.
Матросов с холодной учтивостью любовался им.
Вернулся знакомый дворецкий и почтительно пригласил Тросса пройти в кабинет.
Вельт сидел в полутемной комнате со спущенным жалюзи. Перед ним стояла лампа с рефлектором, неприятно слепившая входивших.
Он медленно
– Тросс? Я не поверил ушам. Что мне сделать с этим болваном Шютте за его доклад о вашем безумии?
– Наградить его ящиком пива, сэр. Он прекрасно служил вашему делу.
– Вы так считаете? Ну хорошо. Выпьем по рюмочке за это дело, а вы пока обдумайте, как изложить мне свою версию. Или она давно готова?
– говоря это, Вельт открыл вделанный в стену сейф, внутри которого оказался американский бар с пузатыми бутылками.
Он налил две рюмки коньяку и пригласил Тросса к столику:
– Вот теперь выкладывайте, парень, вашу подготовленную версию.
Матросов спокойно сел, закинув ногу на ногу и держа рюмку у губ. Вельт внимательно наблюдал за ним. Но намеренно налитая им рюмка "с верхом" не расплескивалась. Руки у Тросса не дрожали.
– Версии нет, - спокойно сказал он.
– Вы ведь знаете, биг-босс, для какой деятельности меня готовили у вас в Америке.
– Думаете, я зря пообещал вам выгодное место при себе?
– И Вельт покосился на бар, который в его нью-йоркском кабинете был прикрыт картиной с изображением Белого дома.
– О'кэй, сэр! Я держался за вас. Но мог ли я упустить необычайную возможность, которая ввела бы меня в тесный круг коммунистических верхов?
– Что вы имеете в виду, Тросс?
– Я мог бы разом стать "разоблачителем капиталистического мира", вестником грозящего Земле несчастья, свидетелем занявшегося пожара атмосферы и... заработать доверие Кремля, не потеряв вашего.
– Каким образом?
– Перейдя на советский корабль, подошедший к пылающему острову.
– Матросов выпил рюмку и поставил ее на столик перед Вельтом, не прикоснувшимся к своей.
– И я не задумываясь сделал это, сэр.
– Откровенно!
– не без восхищения процедил Вельт и пригубил рюмку.
– А как же акулы? А кровь? Мне даже представили цветную фотографию места вашего упокоения.
– Резиновый жилет с кислородом, когда я в море, всегда на мне. Акваланг легко умещается под пиджаком.
– А кровь?
– О, сэр! Порошок в пакетике выдается вместе с аквалангом, бумагу даже не надо разрывать, размокает в воде моментально. Безукоризненный цвет. Я думал, вы знаете, сэр.
– Я мог знать, а акулы?
– О, сэр! Вы же ценили во мне кое-какие спортивные качества. А в разведшколе нас обучали бороться в океанарии с дельфинами, а это почище акул, поверьте, сэр.
– И всю эту болтовню вы считаете версией?
– Я же предупреждал вас, сэр, что версии не будет.
– Как же вас выпустили коммунисты?
– Очень просто, сэр. Они меня послали к вам с поручением.
– Бизнес? Вижу, вы и там не терялись.
– Если хотите, то бизнес. Безусловно, бизнес. Вы можете получить огромную выгоду, если продадите им имеющиеся у вас запасы радия-дельта. Видите, я и сейчас борюсь за ваши интересы.