Уратмир
Шрифт:
Что ты делаешь София?
«Ба» обрадованно развернулась к нам. Браслет был в руке Софии и делать было уже нечего. Я, натужно улыбаясь, стоял рядом. «Бабо» вытерла руки о свой милионнолетний фартук. Прищурившись и подойдя к нам, она опустила взор на браслет. В отличие от Софии, которая глупо улыбалась, я понимал, что это не лучшая идея.
Поздравляем, поздравляем! громким и радостным голосом произнесла София. Баба Зина взяла безделушку в руку. Все «мелкие» собрались вокруг нас, ожидая вердикта «Ба».
Очень красивая вещичка…
Малыши, выдохнув, разбежались обратно по своим местам.
Хорошо, Бабо! София, пойдём!
Озадаченности Софии не было предела. Вообще ничего не понимая, выйдя в коридор, девушка не сдержалась:
– Что?! Безделушка! Безделушка? Да знаешь, сколько она стоит?! Значит, какой-то кусок деревяшки, вырезанный тобой в десять лет, для неё «драгоценность!», а браслет с бриллиантами безделушка?!
Мне нечего было сказать. Я открыл дверь в комнату Бабо и взмахом руки предложил войти. Мы сразу упёрлись в трюмо. Содержимое, находящееся на нём, смогло быстро успокоить взвинченность «голубой крови». Более того, София оторопела и с трудом выговаривала слова.
Прости! Что это?
Где?
Мы подошли к захламлённому трюмо.
Не может быть, да это же, это!..
Забыв о своём браслете, она тут же с упоением и восторгом знатока провела руками по огромному количеству небрежно разбросанных дорогих «безделушек!».
Боже, это то, что я думаю?!
Да! Это то самое! и я кинул её браслет в шкатулку с кучей всяких баснословно дорогих украшений, стоящую здесь же. А София никак не могла отвести взгляд от золотого яйца с часами.
Послушай, ведь это Карл Густавович! Это то самое яйцо, которое утеряно?! А оно здесь! Этого не может быть! Это, наверное, подделка?! Да?!
После сказанного, с женским азартом к прекрасному, она обратила внимание на остальные предметы, которые находились в тусклой, надушенной томной горчинкой кипариса, с вкраплением лёгкой прохлады, пропитанной духом горделивой старины, комнате бабули.
Я что, попала в какое-то тайное хранилище безумно дорогих вещей? Да здесь каждый предмет составляет мировую ценность! А все драгоценности, что лежат на трюмо сплошь знаменитые брэнды прошлого, да и настоящего!
Теперь ты понимаешь, почему твой подарок обозвали безделушкой?
Теперь, конечно, да! Но откуда это всё здесь? В этом доме?!
Понимаешь, это немного сложно… И в двух словах вряд ли можно рассказать довольно ёмкую и мозаичную историю жизни. Баба Зина является представительницей одной из тех семей, которые жили здесь с момента основания нашего города. Она очень благородного дворянского происхождения. Все представители рода Бабо - самые достойные люди. Среди них и учёные, и врачи, ну, и тому подобное. Бабо сохранила их наследство до сих пор.
А почему она не продаст это всё и не заживёт красиво?
Вот так может думать
Шутишь?
Нет, не шучу. О, пропащее поколение! Ну, смотри! Бабо девяносто четыре года. Родилась она, ну, где-то в середине тридцатых годов прошлого века в дворянской семье с древней родословной с устойчивыми традициями. На всё это ещё наложила свой отпечаток «Красная революция», вырубая под корень буржуев и имея под постоянным прицелом абсолютное большинство дворян, госслужащих, помещиков, купцов, промышлеников, ну, всех, кто хоть мало-мальски что-то имел.
Так вот… После масштабного подрезания, срезания и выравнивания огромной массы большого количества народа, жившего в Российской Империи, получился «справедливо» одинаковый мир, где каждый имел то, что осталось на обломках пустой, разорённой земли. И как ты понимаешь, критерием нормального советского человека в этом генезисе стал голый, нищий, недоедающий, с огнестрельным запретом на культурный слой прошлого, но искренне верующий в лозунг: «Пролетарии всех стран объединяйтесь!» человек…
Ты хочешь сказать, что если бы в тот момент, после бессмысленного и глупого кровопролития у «выигравшего красного солдата» в его стране осталось бы больше чем «ничего», то и критерии у кричавшего: «Власть народу!», были бы другие?
Такой острый и схватывающий ум был мне по сердцу. Но я сделал чрезвычайно удивлённый вид и уточнил:
Ты имеешь в виду ту власть, которая подчиняет чужую волю своей и борется за свою свободу, уничтожая чужую?
Ну, а что? Есть другая власть, другая свобода?
Мы тут же оба улыбнулись.
Оуу! Погоди-ка! Дай мне сначала закончить о Бабо. А потом, конечно, если ты захочешь, мы по дороге поговорим об антагонизмах воли и власти.
Хорошо… Мальчик!
Так вот… Бабо всё время пыталась жить так, как по своей природе не могла: носить одежду, которая была ей не по статусу; жить там, где ей было совсем некомфортно; питаться тем, что было; читать то, что можно; любить то, что нелюбимо. Это всё исходило из общего положения народа. Не она одна ничего не имела так было везде. Но тут сразу возникают вопросы: «Везде ли? Всегда ли?». Нет! Так было возможно только в первые тридцать лет построения социализма.
После войны коллективизм наступил на те же грабли, что и индивидуализм дворянства Российской Империи. Странно, но в насыщенном дорожном потоке пристегнулись те, кто управлял танком. Что это дало людям? Небольшой, но глоток «воздуха». Он полностью выразился в Бабо. Посмотри на дом, который во время его постройки считался запредельно шиковым: в нём высокий фундамент, дорогая древесина, цокольный этаж, высокие потолки. Но заметь, нет излишеств, нет красивых узоров. Этот дом по тем временам, на нашем сленге, можно было охарактеризовать как: «Строго, дёшево, но сердито…». Посмотри и на саму Бабо! Она ходит в «лаптях», в старом разноцветном фартуке, в косынке времён а-ля «бабушки, вечер, лавочки, сплетни, гармонист дядя Гена».