Урбанистика. часть 1
Шрифт:
Акбулак, на границе Оренбуржья с Казахстаном – это уже около 16 тыс. жителей. Городское поселение, столь периферийное, что здесь в советское время не поставили хотя бы один пятиэтажный панельный дом, сумело использовать период активного развития местного самоуправления. За счет бартерных операций (арбузы в обмен на строительный лес и т. п.), за счет бережного использования заброшенного совхозного имущества (железобетонные фермы несостоявшихся животноводческих комплексов в сухой степи) Акбулак вложил и средства, и энергию в сохранение человеческого капитала. Лицей с пансионатом для детей из окрестных сел, большой спортивный комплекс, для экономии тепла закопанный в сухой лесс почти под кровлю, хореографический класс, зеркало для которого провезли по холмам с огромным трудом, филиал Оренбургского университета, с постоянной связью с ним через Интернет – все это уже было сформировано к 2002 г. Очевидно, что Акбулак накопил достаточный
Омутнинск, выросший из демидовского Омутнинского завода, с населением около 25 тыс. человек, как и другие малые города Кировской области, не может похвастаться высоким качеством городской среды. Он расположен на критической дистанции 180 км от областного центра, что ограничивает возможность часто пользоваться его системой услуг. Однако руководство здешнего завода точного литья сумело сохранить независимость предприятия и, заключив контракты с московским институтом и нижнетагильским техникумом, обеспечило местной молодежи относительно привлекательные рабочие места. В соединении с превосходным местоположением это обстоятельство дает городу шанс выживания, а в сотрудничестве с соседней Белой Холуницей – шанс развития охотничьего и рыболовного хозяйства, рассчитанного на население Кирова.
По контрасту с Кольцовым, Трехгорный с его 35 тыс. жителей – самый маленький из ЗАТО Росатома – удален от областного центра Челябинска на 200 км, что, разумеется, создает немалые риски. Как и во всех других ЗАТО, молодежь подчеркивает хорошее качество городской среды и чувство защищенности, но вместе с тем осознает скудость выбора места учебы, работы и досуга, что в конечном счете грозило бы активной утечкой наиболее перспективной когорты населения. Однако в отличие от других атомных ЗАТО, где силен консерватизм и страх перед открытостью в большой мир, в Трехгорном вокруг базового предприятия уже возник пояс десятка частных предприятий, что дает ему надежду на успешное самосохранение и, возможно, развитие.
Лангепас с его 40-тысячным населением выделяется из череды «нефтяных» городов Ханты-Мансийского Автономного Округа тем, что максимально настроен на то, чтобы создать в городе такую атмосферу, что им не хочется уезжать отсюда даже в отпуск. Спортивно-досуговый центр – крупнейшее сооружение города.
Город Лангепас с населением около 40 тыс. человек следовало бы отнести к классу производственных слобод (company towns), однако развитость его социальной среды резко выделяет этот город, воздвигнутый на песчаной подушке поверх болота, из череды других центров нефтедобычи. Несмотря на заданную законодательством скудость доли города в его бюджете, значительность субсидий из бюджета Ханты-Мансийского округа и вложений компании Лукойл в социальную сферу обеспечивают Лангепасу столь явную привязанность жителей, что возрастает число тех его жителей, кто отказывается от выезда в летний отпуск. Под нажимом этих местных патриотов, активно поддержанным весьма многочисленными здесь общественными организациями и землячествами, городские власти принялись за обустройство пляжей.
Мы сознательно отказались здесь от описания малых городов, состояние которых можно назвать бедственным, поскольку это сделать проще всего. В той же Кировской области можно было бы назвать, к примеру, Уржум. Действительно приходится признать, что иные малые города находятся в состоянии глубокой депрессии, из которой выйти или не удастся, или удастся при серьезной, тонко отстроенной поддержке, на которую пока еще не просматривается шансов. Тем не менее, широкомасштабное и вместе с тем углубленное обследование одновременно двух сотен таких городов, предпринятое в 2000–2002 гг. в Приволжском Федеральном округе, [20] показало, что к этой группе можно отнести не более дюжины. Важно еще раз подчеркнуть, что сама по себе размерность не имеет значения, что на первый план очевидным образом выступает способность администраций, поддержанных активной частью населения, использовать шансы на развитие. Основная трудность заключается в том, что принятая система статистического анализа, настроенная на учет одной лишь численности населения малых городов, игнорирует индивидуальный характер каждого из них, и ни одна из известных нам стратегий регионального развития не содержит представления о малом городе как ресурсе уравновешенного состояния и, тем более, развития.
20
Глазычев
Пожалуй, всеми качествами образца, достойного изучения и, возможно, разумного подражания обладает малый город One North, [21] в настоящее время сооружаемый близ Сингапура. Это объект тщательного, взвешенного планирования, начатого в 1995 г. в рамках деятельности крошечного государства, ворвавшегося в круг Мировых городов за двадцать лет. Городок, вырастающий вокруг последней станции сингапурского метрополитена, и уже связанный с мегаполисом хайвэем, должен срастись из нескольких автономных ядер. Одно из них – Биополис, кластер биологических и медицинских лабораторий, другое – Центр, отданный современной медиа-индустрии, Буона Виста нацелен на предоставление бизнес-услуг, Фаза Зеро – бизнес-инкубатор и технпарк. Со временем, наращивая собственную историю, все эти ядра, вместе с жилыми зонами, должны слиться в единое целое, обладающее высоким многообразием, необходимым для того, чтобы создать наиболее привлекательные условия для сосредоточения здесь самых талантливых и самых успешных. Хотя перечисление ядер нового города может создать впечатление жестких правил зонирования территории, в действительности ведущим принципом является повсеместное смешение ее использования под жилые, досуговые, ландшафтные и производственные функции, при удачном сопряжении транспортных терминалов и основных торговых и обслуживающих нужд населения.
21
Местность издавна именуется Буэна Виста, что недвусмысленно указывает на его ландшафтные характеристики, название нового городка следует понимать как «Один градус северной широты», та как он расположен в градусе от Экватора.
One North застраивается под руководством корпорации, учрежденной правительством Сингапура, но на этом его внешнее сходство с российскими научными городками завершается. Те создавались как место сосредоточения НИИ, принадлежащих монополистической и строго иерархической системы Академии Наук, так что интенсивное культурное общение, характерное для Новосибирского Академгородка или для Дубны в 70-е годы, практически пресеклось, как только государственная наука в России оказалась в экономическом кризисе. Сингапурский эксперимент рассчитан на прежде всего свободное взаимодействие творческих личностей и групп, результаты которого немедленно подхватываются и внедряются венчурным бизнесом.
Если попытки формирования особых экономических зон исследовательского характера, предпринятые у нас по инициативе Министерства экономического развития, вызывают все большие сомнения, и в ряде случаев они могут выродиться в простое строительство новых коттеджных поселков, то маленький наукоград Кольцово, о котором мы только что говорили, в принципе имеет шанс развиваться по сингапурской модели. Имеет – если, конечно, начатый в Кольцово процесс будет сколько-нибудь поддержан.
Средний город
То, что мы теперь именуем средним городом, совсем еще недавно, до середины XIX в. было городом крупным, даже сверхкрупным. В Венеции XVI в. был достигнут максимум роста – 183 тыс. жителей в 1563 г., после чего начался спад (сейчас на той же территории только 140 тыс., не считая туристов, разумеется). Только к концу прошлого века урбанисты-историки, свободные от предрассудков архитекторов-концептуалистов, которые себя лишь считали истинными функционалистами, вполне осознали, что та Венеция достигла едва ли не идеального состояния функциональности своей организации.
Уже к 1500 г. вполне сформировался двойной центр города: политический – площадь Св. Марка, и деловой – у моста Риальто. Соединенный двумя путями – улицей и каналом – этот двойной центр позднее обновил фланкирующие его здания, но сама его структура сложилась раз и навсегда, совершенствуясь после каждого пожара. Так, в 1514 г. зона Риальто приобрела в плане рисунок трех квадратов, вложенных один в другой: в центре банкиры, менялы и ювелиры, затем четыре внутренние улицы-аркады для торговли тканями и внешние аркады – для торговли съестным. Упорядоченность распространялась не только на костюм, цвет и мода которого зависела от ранга венецианской знати, но даже на звуковой ряд. Один колокол сзывал на еженедельные собрания Большого Совета, второй, тоном выше – собрания Сената, третий предупреждал о начале заседаний, а колокол самого высокого тона приглашал на публичную казнь осужденных. Карнавал служил клапаном для страстей, таившихся под пологом порядка, тогда как самоуправляемые сообщества, именуемые «школами», сформированные по церковным приходам, разряжали социальное напряжение, так как знать не имела права избираться на публичные должности в «школах».