Уроки гнева
Шрифт:
Наследница помолчала. Лицо её при этом опечалилось. Эхагес спросил:
— Причина в клантах?
— Нет. Конечно, Старое Согласие такие трюки запрещает. Договор, заключённый между клантами и людьми, почти целиком состоит из запретов на заимствование технологий и на обмен информацией. Но Старое Согласие — это всего-навсего слова. Я или один из двух моих предшественников могли бы растоптать его, могли и обойти втихую… если бы этого хотели люди. Теперь ты понимаешь?
Глаза стража слегка расширились.
— Закрытость Сферы, — пробормотал он.
Наследница кивнула.
— Именно. Выйдя в космос, люди — по крайней мере, часть их — хотели общения с некими абстрактными "братьями по разуму". Встреча состоялась… и обнаружилось, что общаться с настоящими чужаками мы вовсе не хотим. Как и они — с нами. И дело не в том, что люди и кланты слишком разные. Дело в элементарном инстинкте самосохранения. А ещё… смотри.
В кубе вместо лица Наследницы появился шарик. Эхагес узнал его влёт. Бывшая фасолина, мишень для упражнений в новообретённой Мощи. Но задать вопрос он не успел: шарик яростно вспыхнул и разлетелся на куски, наполовину или даже больше превратившись в облако газа. Чувства стража отметили неподалёку колоссальный, очень короткий выброс энергии.
— Это, — прокомментировала Наследница, — сделала не я. При всём желании я не смогла бы контролировать столько энергии. Это оружие моего корабля… оружие, сделанное людьми.
— Вот как.
— Да. Зачем возиться с изменением и обучением, если можно просто нажать на кнопку?..
Стынущее и разбухающее облако, в которое превратился кусок камня, сменилось лицом Наследницы, улыбавшимся печально и отстранённо.
"Как я не понял прежде? Она же остро чувствует свою ненужность! Посредник между не желающими иметь дело друг с другом, переводчик для замкнувших уста…"
— Госпожа… — Страж запнулся.
Брови Наследницы чуть дрогнули.
— Если хочешь, — заметила она, — ты можешь употреблять моё личное имя. Без "господ". Меня звали длинно: Неми ис-Тай кон Кефе Ассебиль Виат Третья. Но для тебя я — просто Виат.
— Ясно. Виат… вы…
— Спасибо, Эхагес. Но я не могу принять твоё предложение.
— Простите.
— Не извиняйся. Это лишнее. — Изображение Наследницы ещё раз улыбнулось. — Однако я благодарна за сочувствие. До встречи, друг мой.
Куб экрана утратил глубину. Изображение исчезло.
Эхагес повертел перед глазами свою руку, действительно ничуть не изменившуюся внешне. На ум ему пришли слова из Книги Воина:
"Исполнение долга требует отказа от свободы. Самые тайные мысли свои надо подчинить и направить на единственно важную цель. Ослепи себя! Стань подобен стреле, пущенной в цель! Только так ты одолеешь преграды, только так достигнешь искомого.
Там, где есть долг, свободы нет. Но что есть свобода, как не бесцельность и пустота? Скот, живущий при хозяйстве — вот кто свободен. Спать, жрать, плодиться — это всё, что нужно скоту, и не больше. Многие люди живут точно так же. Но достойных нет среди них.
Исполняющий свой долг не свободен. Не свободен и раб. Но их несвобода различна. Раба смиряет хозяин. Исполняющий долг смиряет сам себя. Раб не делает выбора. Исполняющий долг всегда выбирает сам, ежеминутно подтверждая свою верность и словом, и делом.
Этот выбор — и только он — превращает руду бесцельности в металл долга.
И только свободный выбор делает человека воином".
Я глупец, подумал страж. Благонамеренный, но всё же глупец.
А Наследница… Она давно избрала свой путь.
— Ты правишь людьми?
Пламенный кивнул.
— И ты сам, лично отправился в путь, когда понадобилось найти средство от беды?
— Да, Наследница, — ответил он, слегка недоумевая. Ведь об этом уже говорилось, и не единожды…
— Что ж, тогда запомни: ты лучше, чем того заслуживают люди. Но быть лучшим, чем это нужно, равно как быть худшим, — значит нарушать гармонию. Это наказуемо. Я не могу судить, насколько права: я не говорила с людьми Равнин, но многое могу просто угадать почти без риска ошибиться. И хотя давать советы, когда об этом не просят — последнее дело, я всё-таки рискну…
"Опять. Сперва бесплатные советы осуждает Ворон, теперь — она…
А ведь бесплатному совету Ворона я так и не последовал.
Да, в этом есть своя мудрость".
— Вскоре твой преданный страж закончит испытывать то, что я ему дала, и вы отбудете — если не навсегда, то надолго. Поэтому объяснить всё нужно именно сейчас. Вы, Пламенный, не люди и никогда ими не станете. Вы — иные. И вы — слишком уж удобная мишень для страха и ненависти людей толпы. Вы взяли власть по праву сильных. Что ж, пусть так. Вы удержали власть по праву мудрых. Хорошо. Но мало быть только сильными и мудрыми. Я имела достаточно дел с властями Визарры, чтобы твёрдо уяснить: желающий править людьми должен быть — хотя бы только в их глазах — понятным.
— Но мы можем быть только такими, какие мы есть. Если люди не понимают тастаров — это не наша беда. И не их вина.
— Ещё раз убеждаюсь, что права. Пламенный, я вовсе не прошу вас стать понятнее. Это и невозможно, и не нужно. Более чем достаточно просто казаться. Конечно, внешность ваша подкачала: эта кожа, эти глаза… но хороший игрок может что-то сделать и при плохом раскладе.
— Раскладе чего?
— Неважно. Суть в ином. Запомни: власть над людьми подразумевает лицедейство. Бросить монетку нищим… устроить званый приём… сделать праздничными несколько дней в году… разрешить любому жителю Равнин, у кого достанет упрямства и наглости, обратиться прямо к правителю, минуя все инстанции… снизить налоги, наконец, и объявить об этом громче, чем требует честность — надраить медь, чтобы казалась золотом… Ты понимаешь, что я имею в виду?
— Так делают правители?
— Так делают даже тираны-самодержцы. Что ничуть не мешает им развязывать войны и бросать подданных в тюрьмы по первому подозрению. Тот, кто правит, должен лгать. Желательно не просто лгать, а делать это красиво. Тогда ложь становится благом и меняет имя, становясь ритуалом. Подозреваю, что тастары не опускаются до любезных людям ритуалов. Ведь вам самим это не нужно: притворяться — только даром терять время и энергию. Но люди устроены так, что любят игры по путаным и пустым правилам. А пренебрегать тем, что они любят — то же самое, что пренебрегать ими. Это, как я уже говорила, наказуемо. И в конечном итоге попросту глупо.