Уроки колдовства
Шрифт:
Впрочем, никого, кто мог бы насладиться этой красотой, сейчас на улице не было. Оказавшиеся в это холодное время на постоялом дворе, на который вдруг свалилось столько несчастий, постояльцы давно уже видели десятый сон. Даже самые буйные и неугомонные сладко похрапывали, кто где упал. Спала и лучшая пятерка Земли по своим двум комнатам. Но вовсе не спокойно.
Он шел на него как несокрушимый имперский таран на хлипенькие ворота. Сейчас, когда юноша смотрел на него снизу, зажимая рукой страшную рану на животе, мужчина с двуручником казался ему великаном из страшной сказки или байки,
И самое ужасное было даже не то, что его короткая жизнь так и останется короткой. Страшно было другое: он теперь никогда не сможет похвастаться хоть одним убитым врагом перед теми, кто ждет его на том берегу. И он навеки останется слабаком, дураком и трусом.
И от этого было еще больнее. А еще он ощущал, как горяча на этом осеннем холоде его собственная кровь, как немеет рука, удерживающая внутренности, дабы не вывалились в грязь – творение бесконечных дождей промозглой поздней осени.
А мужчина все шел и шел. И хотя в реальности вряд ли прошло более трех секунд, но парню казалось, будто этот ужас длится вечность. Что бесконечное количество времени вздымается над огроменной головой тяжелый двуручник, что бездну веков блестит на клинке одинокий лучик неяркого осеннего солнца, что миллиарды секунд убежали, пока меч опускался, чтобы одним тяжелым ударом прервать юную жизнь. И так же – бессчетно долго… было страшно. Именно тогда он, молодой и дурноватый тролль, узнал, что значит сковывающий все тело ужас, страх, от которого мутится в глазах… И паника, наверное, недостойная мужчины, и отчаянное, рвущую душу нежелание умирать.
Грым закричал и проснулся. Рывком сел на постели, выставив перед собой меч, который разве что не магией оказался в его лапах. Глаза в яростной жажде сопротивления обозревали тьму, разлитую в комнате.
На соседних кроватях уже не спали Златко и Калли. У каждого из них в одной руке оказалось оружие, а на кончиках пальцев другой руки посверкивала магия.
Несколько секунд все трое провели в позах полной готовности к защите. Потом немного пришли в себя.
– Что?! – первым выдал Синекрылый.
Очевидно, вопрос получился недостаточно понятный, потому что ответом ему было молчание, за которым последовало:
– Грым, ты чего кричал?
Тролль шумно выдохнул и опустил оружие. Провел пятерней по волосам и чуть ли не смущенно глянул на друзей.
– Вы не поверите: кошмар приснился.
Парни даже опешили от такого заявления. Потом Златко покачал головой и произнес:
– Вот уж не подумал бы, что и тебе страшные сны снятся.
– Тебе бы такое приснилось, – буркнул Грым, – тоже бы испугался.
– Да я не… – начал оправдываться Бэррин, чтобы, не дай боги, тролль не подумал, будто его обвиняют в трусости, но его весьма неделикатно прервал эльф, чего за ним никогда не водилось, поэтому парни замерли, пораженные больше самим фактом, чем волнением в звонком голосе приятеля:
– Подождите! – Тонкая кисть уже без клинка и магии взмыла вверх, словно он жестом мог остановить звук. Калли понадобилось
– Да, – не понимая, к чему ведет Светлый, немного неуверенно ответил тролль.
Зато Златко тоже осенила та же идея. Он повернул голову к эльфу:
– Только не говори, что тебе тоже?! – Он чуть не подскочил на кровати.
– Тогда промолчу, – в своей неподражаемой манере ответил Калли.
– Так тебе снилось?! – почти заорал Синекрылый, сейчас будучи не в силах более сносить эльфийскую натуру друга.
– Да! Снилось! И не ори на меня!
– А ты не доводи меня!
– А я не довожу!
– А вот и доводишь!
– Как ты спросил, так я и…
– Так вам тоже снились всякие ужастики?! – перекрыл их перебранку Грым.
Юноши тут же повернулись к тому с такими зверскими лицами, что троллю захотелось вновь схватиться за оружие. Разумеется, он этого не сделал, да и парни быстро сникли.
– Да, – немного помолчав, произнес Златко, – мне снилось… короче, мне снилось самое ужасное воспоминание детства.
– И мне… снилось… – Калли от волнения даже затеребил мочку уха, потом спохватился и отдернул руку. – Только не детства, а… в общем-то, что меньше всего хотелось бы вспоминать.
– Вот те раз, – Тролль потер затылок. – И мне. Много лет уже не снилось. Действительно много, и вот сейчас привиделось. Странно как-то, не находите? Может, это из-за этих самоубийц клятых?
– Нет, – покачал головой Златко. – Мне был кошмар в первую нашу ночевку тут. Я тогда еще не знал про этого повесившегося. И тоже много лет ничего подобного не снилось.
– А мне – во вторую. – Отпустив ухо, эльф принялся теребить светлую прядь. – Это же не может быть совпадением? Правда же?
Друзья принялись обдумывать поданную мысль.
– Как-то не верится в совпадение, – первым выдал Грым. – А то слишком много совпадений в последнее время случается.
Златко дольше всех и так и эдак гонял идею в голове, сопоставляя известные факты.
– Да, как-то не верится, – резюмировал он эти думы.
Калли кивнул.
– Я очень редко вижу плохие сны. Практически никогда. А тут… да еще и почти одновременно с вами… Слишком странно.
– Надо у девчонок поинтересоваться, не снилась ли им какая-нибудь дрянь, – добавил Синекрылый.
– О! Идемте! – Тролль тут же свесил ноги с кровати и потянулся за верхней рубахой.
– Куда?! Ночь же!!! – возмутился Бэррин.
– А, да, – немного остыл Грым, потом вновь загорелся: – А может, разбудим? Вдруг им тоже кошмары снятся?
– А если нет? Представляете, как глупо будем выглядеть? «Девочки, вам кошмары не снятся?» Девки сначала оборжутся, а потом прибьют за то, что разбудили. Или наоборот. В любом случае их там двое, глупостей не наделают. А утром за завтраком и спросим.
– А если наделают? – Троллю явно хотелось не сидеть на месте, а бежать куда-то, сражаться, защищать. Он вообще был из тех, кто терпеть не может всяческие душевные страдания и пустопорожние рассуждения.
– Не наделают, – отрезал Синекрылый. – Давайте лучше обмозгуем все эти странности.
Эльф, очевидно, уже занимался именно тем. Он сидел, обняв согнутые ноги руками, и смотрел куда-то в окно и вверх. Вид у него при этом был самый отсутствующий. То есть типично эльфийский.
– Эй, ушастый, ты с нами?! – тут же возмутился Грым.