Уроки правильной ориентации
Шрифт:
Только вхожу во вкус, удобненько устроившись на подоконнике, как на тебе, СМС от Великого. Сердце подлетает так, что бьётся о рёбра и, видимо, выдаёт лишнюю порцию крови, которая немедленно приливает к щекам.
Шумно дышу.
Мне страшновато открывать — чувствую, если он меня сейчас позовёт — побегу, теряя тапки. Не оттого что у меня не все дома или гормональный взрыв, а просто. Да пофиг! Взрыв! Сумасшествие. как-то так!
На секунду прикрываю глаза в ожидании, когда сердце немного отойдёт, а улыбка погаснет.
Вампир
Привет!)
Привет))
Какие
Три окна впереди! Потом репетиция)
А потом?)
Планы!..
С кем?)
Да так, с другом)
С другОМ?
Да, верно! Что-то не так?
Жду тебя под лестницей!
Сердце, только что колотившееся как сумасшедшее, теперь останавливается, точно заглохший мотор “девятки”.
Выйти в окно. лучше бы ничего не писала!
Хотя с другой стороны… Я даже имени Вампира не знаю!
Просто… мальчик в толстовке, от которого умопомрачительно пахнет… и у которого умопомрачительный шёпот. и губы.
Ну всё, поплыла девочка.
Вскакиваю с подоконника, озираясь по сторонам. Ладно, про перевоспитание я всё уяснила, пора смиренно принимать наказание за болтливость. И почему-то от мысли, что сейчас Вампир включит ревность — всё внутри волнительно ликует в нетерпении.
Батюшки! Мазохистка!!! Это ж надо, с нетерпением ждать. наказания? Серьёзно? Мы так это называем теперь?
Мысль-то может и верная, но бегу. бегу, как и предсказывала: теряя тапки.
Сергей Анатольевич меня провожает подозрительным взглядом, даже не останавливая блеяние Нестерова, и только кричит в спину:
— И даже не думай явиться без стиха! Если не написала — нос ко мне не суй!
— Ладно! — отзываюсь и с самым невозмутимым видом вхожу в гримёрку.
Ворошу костюмы, платья, пиджаки, чтобы добраться до двери. На ходу цепляю на голову кошачьи ушки и обворачиваю шею меховым боа — шутки ради.
Дверь, миленькая, не подведи!
Выскакиваю в коридор с шумным выдохом. Сердце колотится, нервы на пределе, а мне сегодня, блин, Великого соблазнять!
Чёрт! Чёрт!
Нельзя так волноваться перед кем-то, собираясь перевоспитывать другого. Мысль улетучивается — ловлю своё отражение в грязном окне и не узнаю девушку.
Накрученные мамой кудри венчают милые ушки. Глаза горят, как новогодние огоньки. Грудь яростно вздымается. Я вся как наэлектризованный лист бумаги, висящий в воздухе и готовый шарашить любого, кто приблизится.
— Ты прекрасна! — шепчу себе и бросаюсь к лестнице с удвоенной энергией.
И. почти скатываясь по ней, сразу попадаю в крепкие, горячие руки человека, который ночами снится и не даёт спокойно жить.
С каким-то звериным рычанием целую Вампира, кусаю губы, сжимаю бёдрами его талию, уже оказавшись прижатой к стене и сидящей на нём. Капец, как соскучилась, по этому странному существу, творящему со мной что — то неладное.
Он жадно обнимает меня в ответ, и я ощущаю
Он в ярости!
Тащусь.
Никогда бы не подумала, что я из тех девчонок, дёргающих тигров за усы, это скорее по Никиной части… Но оказывается во мне сидит ещё та коварная злючка, кайфующая от вот таких подлестнично\кладовочных монстров, рычащих в ответ на её рычание.
Вампир крепко придерживая меня за затылок, нападает, перехватывая инициативу. Он так напорист, голоден, что кажется, будто сожрёт меня как есть, и без соуса.
У-ух! Ещё сильнее стал нравиться.
Я и не замечаю, как уже сижу на древней парте, что тут, под лестницей, доживала свой век. Когда Вампир отрывается от моих губ, у меня уже кислорода нет вообще, секундочки три до асфиксии. не больше.
— С каким другОМ ты пойдёшь встречаться? — тихим рыком требует признания Вампир, сжав мой подбородок, а я. ну просто сама себя не узнаю, хищно улыбаюсь в ответ:
— А тебе что? — руки сами лезут под его толстовку, забираются на спину, к лопаткам. Бессовестно льну к нему, будто знаю, что в чём-то виновата и заранее вымаливаю прощение.
— Ты — моя! В курсе? — припечатывает Вампир своим красивым шёпотом. Ах, мурашки по коже. Ну он просто треш как хорош.
После него на Великого даже не гляну. надеюсь.
— Н-да? — всё же мурчу, подливая масла в огонь.
— Нда! — ещё более категорично парирует Вампир.
— И кто тебе это сказал? — мой шёпот еле слышим, потому что утыкаюсь ему в шею и оставляю на ней короткие, жалящие поцелуи. Медленно спускаюсь ниже, к ключицам. Дальше не даёт тугой ворот толстовки.
Разочарованно стону.
Кажется, я так хорошо знаю запах Вампира, что он мне уже везде мерещится. По крайней мере, чувство такое, что он со мной весь день. глюки!
— Ты меня хочешь вывести на откровенность? — он зарывается в мои волосы, целует макушку, лоб, щёки.
— М-м-м, мечтаю об откровенности! — рычу в ответ, прижимаясь к его губам, но он на поцелуй не отвечает. Держится молодцом, и мне остаётся только пожать плечами.
Дурак!
Возвращаюсь к его шее и посмеиваясь про себя, оставляю на Вампире первый в моей жизни засос. Он глухо мычит, коротк отстраняется, а затем меня целует. Крепко целует, со вкусом. Так что голова идёт кругом.
Совсем с ума схожу от него.
Сладкий, сладкий, сладкий Вампир, так бы и съела.
— Н-да?
— Н-да! — где-то я это уже слышала…
— Ты — моя, вот тебе откровенность. Нравится? — внушительно и так, словно гвоздь в стену заколачивает.
— Очень! — киваю с улыбкой.
— И я тебя ни с кем видеть больше не хочу. Нравится? — ещё один гвоздь в разнесчастную стену.
— Безумно! — чуть ли не танцую от удовольствия.
— Я. — он замолкает, снова жадно целует меня, прежде чем оторваться с явной неохотой, — хочу тебя.