Уроки правильной ориентации
Шрифт:
— Здорово! — мурчу в ответ и тоже изнывая от желания.
— А ты — меня! — поражает наглым заявлением.
— Уверен?
— Абсолютно, — его шёпот так глубоко проникает под кожу, будто всегда там и был, облеплял мои мышцы, сокращал их, чтобы я дрожала от одного прикосновения рук Вампира, шороха его дыхания.
— Я хочу тебя увидеть.
— Нет.
— Почему?
— Ещё не время!
— А когда оно будет?
— Когда скажу, что пора.
— Ты мной играешь? — осеняет жуткая мысль.
— У
— Тогда, ты прав. Лучше разобраться с собой и решить: зачем я вообще тебе! Зачем ты преследуешь меня?
— Я тебя? — хмыкает Вампир. — Помися, это ты ко мне ввалилась, а потом… потом закружилось…
— Но зачем потом.
— Моё дело позвать, твоё. Ты сама ко мне пришла, — он явно улыбается, а потом снова звереет и хватает за подбородок.
Я уже привыкаю к нашей темноте и мне нравится, что мы с ним в ней видимся. Она будто делает всё волшебным. Обожаю эту таинство между нами, несмотря на то, что страстно хочу знать его имя.
— Пойдёшь на свидание с другОМ? — рычит с чувством. Я дрожу от этого проникновенного голоса\шуршания.
От ужаса смешанного с восторгом.
Вот, блин, мазохи-и-истка.
— А если да, то что?
— Найду его и.
— Ищи, я с радостью посмотрю на тебя днём, трусишка! — и я целую его так, чтобы после того, как сбегу, ещё долго это помнил.
Примечание:
*“целительного м***а”
Тут само собой:
"Целительный молот!"
А вы что подумали??
Жестокие игры… крошка!
Репетиции жду, сидя на всё том же подоконнике. Вампира пришлось оставить, чтобы окончательно не сойти с ума и не отдаться ему прямо под лестницей.
Нет уж, меня он не получит, пока не увижу лица, это точно! И почему-то тот факт, что я
— его, даже не пугает нисколько.
А вот идти к Великому на свидание — волнительно. Но пойду. Это спор! Это не что-то рядовое… И мне нужен только поцелуй. Чмок — и всё.
И может Вампир заревнует так сильно, что. найдёт меня.
Мысль о ревности, о том, что я с помощью милого, невинного мальчика-гея выведу на чистую воду мальчика из кладовки, настолько привлекательна, что я аж подпрыгиваю в нетерпении.
Наконец-то всё и сложилось!
Это мой коронный выход, верно?
Наедине… у него! Фильм… один поцелуй! И Вампир придёт, чтобы отобрать меня у Великого! Вот тут-то я обоих и прижучу! И Валикову заодно.
Спрыгиваю с подоконника, когда вижу на горизонте сверкающую лысинку Олежки.
Танцоры начинают разминаться уже в коридоре, и Великий с широченной белозубой улыбкой среди них. На задницы девчонок даже не смотрит, паскуда, а они тут носочки тянут, спинки выгибают, отклянчивая пятые точки.
Даже я, блин, засматриваюсь, а этот ржёт, болтая о чём-то с. Антошкой!
Твою
— Привет ещё раз, — улыбаюсь ему, да так широко, будто меня скрытая камера, установленная Вампиром, снимает.
— Привет, — он приветлив до тошноты.
Ничего, потерплю. Другим же это нравится. Это я — мазохистка чёртова, мне Вампиров из кладовки подавай! А дальше что? Он прав. Жить с Вампиром под лестницей будем? Детишек нарожаем. свадьбу там же сыграем.
Тьфу.
— Ну что? Готов меня учить? — я мак-си-маль-но игрива. Антошка даже рот разевает от удивления. Да уж, от меня никто этой девчачьей кокетливости не ждёт. Вера ж, блин, литературная дева!
— Всегда готов! — Великий в два шага оказывается рядом, крутит моё неповоротливое тельце и нагибает так, что волосы касаются пола.
— А ты ничего! — улыбается он, оказавшись близко, прям нос к носу, как говорится.
И правда, не зря его все обожают. Он очень-очень красивый. У него невероятно правильные, но чуть. распухшие??? губы. Он с кем-то. сосался?
Великий в майке, от которой несёт очередным мега-вонючим одеколоном, и где мой утренний “запах дождя”, радующий на паре по “Истории”? Где, я спрашиваю?
Ох, мужики.
На шее у Аполлонова болтается шарфик.
Шарфик?
Хм…
Это даже забавно, но в целом почему нет. Я — в боа и ушках, он в шарфике. Фрики как есть.
— Хватит обжиматься! Все в класс! — объявляет Олежка.
И мы бежим со всех ног, как опоздавшая школота. Почему-то смеёмся, а Антошка плетётся следом.
Ну, Вера! Будь звездой! Пусть уже до кладовочного героя-любовника дойдёт, что он на свете не один мужик, а Великий должен разуть глаза…
Не Антошкой единым, как говорится.
Александр
Твою. дивизию!
Вера — сущий зверь. Это же надо, заставлять меня ревновать ко мне!
Я — Билли Миллиган. вот прям реально.
Смотрю на неё и хочу убить, перед этим предавшись разврату в каморке, под лестницей, в любой нише этого грёбаного ХГТУ.
Нет, это чудовище — точно моя судьба!
Не бывает больше таких идиоток, чтобы собрали весь джек-пот попадосов. Ну если разобраться:
— Попытка перевоспитать ГЕЯ (который и не гей вовсе) — 1 штука.
— Нарваться на него же в виде таинственного незнакомца и втюриться по уши (уж вы мне поверьте) — 1 штука.
— Заиметь в общем чатике подружку, раздающую советы и про того и про того… — 1 штука.
— Встать с геем-подружкой-незнакомцем в пару и танцевать самый сексуальный (уж я постараюсь) танец всех времён — 1 штука.
— И самый её провал… она! заставила! меня!ревновать! к самому! себе!!!
Твою ж.
— Эй! Гамильтон*, к станку! — зазывает Олежка. Гамильтоном он меня прозвал из-за страшной страсти к нему всех в танцевальной труппе.