Уролога. net
Шрифт:
— Ой, так вы уролог! — воскликнула невеста. — Вы знаете, я очень люблю этих специалистов!
— В рот мне ноги! — не сдержался Диланян. — Прости за любопытство, а где ты с ними сталкивалась?
— Так у дяди моего камень выходил из почки, он практически жил, бегая по нашему потолку от боли, — смутилась лань. — А уролог его вылечил!
— А… И какого размера камень вышел? Не было ли у него в моче крови и гноя? Была ли у него температура? А озноб? — Урологическая сущность Диланяна на секунду взяла верх над политесом.
— Кхм. Кхм-кхм! — строго кашлянул Ашот. — Брат, близкий телу, как майка сильного парня, [6] мы доехали.
Взору Диланяна предстал… лаунж-бар с джакузи и сауной.
— Э-э-э? — сладострастно вспоминая молодые годы, когда он только и делал, что нарушал мораль, спросил Оганес. — Как это понять?
— Да не туда, — с едва заметным сожалением в голосе буркнул Ашот. — Рядом смотри.
Рядом располагался кошмар. Видимо, как напоминание всем мужчинам, в пять утра выходящим из вышеназванного злачного заведения, именно здесь находился самый фешенебельный свадебный салон города. Мол, полаунжился, теперь и к нам пора!
6
Обтягивающая майка.
— Ой! — непроизвольно испытал ужас Диланян. — Что это такое? Почему? Я туда не войду!
— Тебе и не надо. Сегодня мы забираем свадебное платье. — Взгляд Ашота был прикован к лаунж-бару; он понимал, что доживает последние свободные деньки.
Пока мужчины предавались приятным воспоминаниям, от которых сердце сладко екало, прелестная лань, марал и всякое иное телесное воплощение красоты в животном мире радостно впорхнула в свадебный салон. Воцарилась тишина.
— А помнишь… — несмело начал Ашот.
— Стоп, братан. Нельзя сейчас об этом. Я все хорошо помню, но, согласно армянским традициям и судя по твоему виду, у тебя уже месяцев семь — спермотоксикоз. Нельзя сейчас обо всем былом в этом здании вспоминать, не к добру это.
— Ну ладно… Давай хоть колы купим… Жарко же ведь…
— Ну, давай.
Зря, зря Диланян согласился. Ну, не мог он знать, что в этих заведениях всех клиентов помнят поименно… А тех, кто оставлял там состояния, берегут и всячески чествуют…
Только они подошли к дверям, как эти самые двери ада распахнулись, улыбающаяся рожа швейцара высунулась… И высказала фразу, которая, к сожалению, дошла до ушей распрекрасной лани, выходящей из свадебного салона:
— А по добру ли поздорову поживаешь, Ашот Аристагесович, дорогой! Сауна для тебя будет готова через тридцать минут, джакузи уже готово! Избранницу твою сегодняшнюю проведем честь по чести, стол накроем, как ты любишь… Давно ты у нас не показывался, вот уже год, как…
— Ашот, кто этот человек? — как бы между делом поинтересовалась Карине, делая вид, что не знает о существовании особых мест, куда мужчины ходят… Как бы это сказать… Со случайными подругами.
— Этот человек… — стал лихорадочно придумывать Диланян, — мой пациент. У него был острый пиелонефрит, и я его оперировал. После этого…
— …Мы отметили мое чудесное спасение руками доктора, — широко улыбаясь, подхватил многоопытный швейцар. — Именно в этом заведении.
— Мы зайдем, купим бутылку колы, — стараясь казаться невозмутимым, сказал Ашот.
Ситуация вернулась под контроль мужчин, Карине счастливо улыбнулась, убедившись, что здесь есть лишь отношения «врач — пациент» и сами мужчины даже не подозревают, что это за заведение. Кола была куплена, выпита под насмешливым взглядом швейцара, и процессия со свадебным платьем выдвинулась в сторону дома невесты.
— Вообще-то, согласно традиции, я не должен подниматься к ним, — задумчиво сказал Ашот. — Но вообще-то…
— Че-то мне сцыкотно одному, Ашот, — испугался Диланян. — Я их не знаю, традиций не знаю, как так?
— Ну, ладно… В Армении много традиций, скажем, что по карабахской традиции мне надо подняться!
— Уф… Ну, хорошо.
— Здравствуйте, да войдет моя нога добром в ваш дом, мира этому дому, процветания и всяческого добра! — выпалил Диланян в лицо большого усатого мужчины.
— Добрый день, добрый вечер, словом, не стойте, проходите! — обрадовался усатый. — Вы кто будете?
— Я есть неженатый брат! Я привез вам, согласно древней и красивой армянской традиции, платье невесты, а вы должны подарить мне подарок! — Князь волновался больше, чем во время своего первого обрезания.
— Подарим, подарим, — ничуть не смутился усатый. — Проходите, дорогие нашему сердцу и разорители нашего стола!
— Вы, видно, хозяин этого очага. Вот, возьмите сей напиток, который армяне дарят друг другу при каждом удобном и неудобном случае уже много-много веков.
Диланян явно забыл, что производству коньяка в Армении чуть больше одного века. Всеармянский центризм потихоньку брал верх. Но хозяин был взволнован не меньше, дочь все-таки замуж отдавал.
— Я вижу, что вы с уважением входите в мой очаг, — принял патриархально-отеческий вид усатый. — Это моя жена, мать невесты, это маленькая сестра невесты, это… это… это…
Перечисление родни невесты заняло около десяти минут.
— Я рад и счастлив, — начал Диланян, — лицезреть прекрасную маму невесты, которую на улице я бы принял за ее младшую сестру…
Женщина лет пятидесяти смутилась, покраснела и, довольная, сделала что-то вроде книксена.
— Также я испытываю удовольствие видеть другую благочестивую дочь сего благородного, честного и традиционного семейства. — «Другая дочь» внимательно посмотрела на Диланяна.
— Она помолвлена, — на всякий случай пресек мнимый флирт Диланяна усатый.
— Дай бог ей, ее избраннику, безусловно, благородному и прекрасному человеку, и ее семейству здоровья! — испытывая чувство глубокого облегчения, воскликнул Диланян. — Я бы хотел, согласно армянским традициям, поднять этот бокал с древнейшим напитком и пожелать счастья и процветания этой семье, пусть огонь горит в этом очаге, пусть здесь всегда слышатся звуки праздника: дней рождений, крестин, свадеб, — выдохнул Диланян, чокнулся со всеми присутствующими и выпил.