Уровень атаки
Шрифт:
— Да. Это важно?
— Не особенно, просто лишний штрих. Однако, боюсь, ситуация должна разрешиться в ближайшие минуты. Что вы намерены предпринять?
Эхтинор Тарийский повел головой, будто ему был тесен просторный воротник халата. Судорожно втянул воздух.
— В данный момент я не располагаю никакими ресурсами. Мой мир в опасности, а я совершенно бессилен.
Гиперборей посмотрел на ящера, и тот утвердительно качнул капюшоном.
— Ассамблея заинтересована в стабильности, — сказал Градобор. — Вы можете располагать нами. А также мобилизовать все доступные силы.
Он
— Я был готов просить вас об этом, — покачал головой Эхтинор. — Но вы просто не успеете, даже если я обеспечу вас своим транспортом.
— Почему? — удивился Павел. — Таис оказалась на месте довольно быстро. Сколько времени занимает переброска из одной ветви в другую?
— Мгновенно. Но это невозможно.
— Почему?
— Процессор Ассамблеи слишком далеко, его мощности не хватит, чтобы осуществить прокол из этой квартиры…
— Это смотря куда, — перебил его Градобор. — Если адресуемая ветвь располагает собственным процессором, достаточно точным, чтобы поддержать встречный прокол…
— Вы говорите об Атлансии?
Градобор пожал плечами.
— Это ваш мир в опасности, не мой.
— Но для подобного необходим выход на площадку главного процессора Острова. Даже я ни разу не удостаивался такой чести и никогда не смогу получить санкцию на ее использование. Тем более для переброски чужаков.
— Что за остров? — спросил Павел.
— Был центром распространения атлантов в их ветви, — пояснил Градобор. — Затем столицей мира, а теперь это единоличное обиталище Владыки царей.
— Рис-скните без с-санкции… — предложил Чщахт. — Погибнете, но с-спас-сете Атланс-сию…
Эхтинор посмотрел на ящера так, будто тот изрек откровение свыше.
— Вы правы, — он повернулся к служителям и провозгласил: — Примиритесь и будьте готовы к битве во имя Атлансии. У вас почти не осталось сил, но в этот миг нам нужен каждый.
Воины подтянулись. Измочаленные телохранители шагнули вперед, встав в один строй со своими недавними противниками.
— Прошу приготовиться, — предупредил Эхтинор. — Мы открываем прокол.
— Уже? — вырвалось у Павла.
— Я отдал приказ, — глава Миссии постучал себя по лбу. — Остальное свершится само собой…
Как будто в ответ на его слова развороченные стены холла налились зеленым свечением.
— Я предупреждаю о конфиденциальности всего, что вы успеете увидеть!..
Сполохи сделались плотнее, затем выступили из стен языками зеленого пламени, поглощая все. Сначала призрачный огонь слизнул воинов, затем Эхтинора Тарийского, а когда подобрался к Павлу, тот лишь крепко зажмурился, стараясь подавить совершенно естественные животные инстинкты. И через секунду остался только голос ящера в ушах:
— С-смотри, Павел! С-смотри во вс-се глаза! Больш-ше ты не увидиш-шь этого никогда…
Это была правда: на Земле нет и никогда не будет ничего подобного тому, что открывалось с приемной площадки личного процессора Владыки царей Атлансии.
Огромная и в то же время невесомая башня оканчивалась «каплей»,
— Не смотреть вниз! Настроить обратный прокол! Немедленно!..
На этой суше были отстроены настоящие сказочные дворцы. Или скорее — воздушные замки. Башни — высокие и легкие, как вытянутая ниточкой капля теплой смолы. Мосты, свитые из паутины застывающего сахара… Сплошной зеленый ковер лесов за третьим водным кольцом, над которым парили линзы воздушных озер… Голубые горы на окраинах, увенчанные зачем-то грибными шляпками… Море, настоящее море, совсем такое же, как на Земле… И, конечно, закат… Ранний закат, когда солнечный свет только начинает приобретать золотой оттенок, раскрашивая все, чего касаются лучи, в цвета золотой осени…
Вдалеке, высоко над морем, стелились белоснежные инверсионные следы воздушных судов…
Огромный парусный корабль приближался к рукотворному проливу между скалами…
Над улицами сновали юркие воздушные машины…
— …Приготовиться! Прокол!
В миг, когда видение заслонила стена уже знакомого зеленого пламени, Павел усомнился, видел ли он все это наяву. Однако уверенность в том, что он запомнит эти мгновения до конца жизни, от этого лишь окрепла…
Вероятно, так точно выдерживать координаты обратного выхода было ошибкой. Первое, что Павел воспринял, оказавшись на безлюдной полутемной улице Москвы, был крик боли — один из служителей уже катался по асфальту, заливая его кровью из разорванной аорты. Остальные отступали к домам, пытаясь выстроить защитные поля под настоящим электрическим дождем.
Целый сноп шаровых молний вылетел из-за ограды какого-то учреждения на другой стороне неширокой улицы. Три или четыре молнии повернули к Павлу. Он отшатнулся назад и рефлекторно закрылся локтем, когда ослепительные шарики один за другим ударились в хрустальную стену, выросшую у них на пути, и бесследно погасли.
— Ух-ходи, ч-человек! — прошипел ящер, не опуская воздетые над головой руки. — Торопис-сь!
Один из телохранителей Эхтинора упал под ударом прямого разряда — его сил уже не хватило на парирование. Остальные воины кое-как укрылись за углами домов, за припаркованными на ночь автомобилями.
— Кажется, подошло время вмешаться, — Градобор весело подмигнул Павлу и выскользнул из-под защитного колпака ящера. В голубых электрических сполохах он тенью метнулся на другую сторону улицы, вправо от засады изменников. Сюрикен серебряным мотыльком сорвался с его руки и пересек траекторию потянувшейся следом шаровой молнии — оба орудия уничтожения исчезли в ослепительной вспышке.
— Ух-ходи! — повторил Чщахт, и Павел, наконец, среагировал. Пятясь, он обогнул ящера и отступил к деревьям в проулке между домами. Вытер холодный пот со лба, перевел дух.