Уровень
Шрифт:
Чем дольше Прима стояла, собираясь с силами, тем самоубийственней казался следующий шаг. Вдруг дернулось пространство, отлетело вверх, раздулось воздушным шаром, который с трудом сдерживали стены. И жизнь сузилась до игольного ушка бетонного островка, на котором беззащитным существом, раздираемым на части враждебными стихиями - темнотой и глубиной, застыла Прима.
Восковой свечей оплывала надежда. От отчаяния закрыв глаза с такой силой, что выступили слезы, девушка решилась.
Неизвестно, что ее остановило - чутье или всплеск волны, подкатившей к ногам. Так или иначе
В седом, пенистом водовороте высунулась из воды тварь, с наскока навалилась на соседний островок. В распахнутой пасти с рядами треугольных зубов кипела пена, короткие лапы молотили по воде.
До липкого пота, выступившего на спине боясь нарушить шаткое равновесие, Прима потянулась за пистолетом, спрятанным за поясом. Ощущая каждое движение как последнее, мысленно уже глотая тяжелую, гнилую воду, отбиваясь от рвущих тело на части тварей, негнущимися пальцами Прима ухватила рукоять. Выставила оружие перед собой, чуть наклонилась вперед и выстрелила в упор - несколько раз, прямо в разинутую пасть.
Как ни готовилась, отдача оказалась сильнее. Все вокруг закачалось, поплыло. Тяжелый пистолет клонил вправо. Рванулся из горла крик - так не хотелось уходить на тот свет молча!
Грузно рухнула в воду мертвая тварь.
Бессильно колотя руками воздух, видя перед собой мокрые бока камня, почти падая, Прима перескочила кишащее тварями пространство. Тут же, не останавливаясь, по инерции летящего в пропасть автомобиля, пошла по каменной тропе.
Шумела вода. Мокрая пыль липла на лицо. Сразу за камнем начиналась тропа. Огибала небольшой залив и спешила дальше, прижимаясь вплотную к каменным сводам пещеры.
Затерянный в складках каменной гряды, одноглазо уставился на Приму черный зрачок туннеля.
Ведомая единственной целью - спасти Арийца, девушка впивалась взглядом во внутренности коллектора, перевитого вздутыми спайками на ответвлениях как вены наркомана. Дежа вю. Ее неотступно преследовало чувство, что здесь она уже проходила: так знакомо тянулись на скобах распятые тела тросов, так узнаваемо свисала с потолка наплывшая муть, так по-приятельски шуршал под ногами песок.
На счастье Примы, идти долго не пришлось. В стиснутых зубах разорванной решетки, преграждающей вход в наклонный тюбинг, застрял обрывок трубы. Крепкий, внушительной длины - Прима выбила его ногой из щели и с великим трудом потащила за собой.
Обрывок трубы цеплялся за выбоины, рвался из рук - тем более, что рассчитывать в полной мере приходилось только на правую руку. Левое плечо ныло при каждом вздохе, не говоря уж о движении. И все равно, девушка упорно продолжала тянуть трубу по коллектору. На такой улов она и не рассчитывала. О том, что длины может не хватить, она старалась не думать.
Скрежет стоял неимоверный. Когда девушка появилась в пещере - взмыленная, с прокушенными от напряжения губами, Ариец был предупрежден о ее появлении.
Он стоял посреди мусорной свалки. Потерянный, одинокий. Прима старалась на него не смотреть. Боялась, что жалость отнимет
– Прима!
– его хриплый крик полетел ей навстречу.
Она не отозвалась. Тянула и тянула за собой трубу, не веря в то, что борьба когда-нибудь кончится и руки, избавившись от тяжести сопротивляющегося металла снова будут принадлежать ей.
Всего ничего и не хватило. Ариец подтянул металлическое тело трубы и одним концом она плотно засела в мусорной куче. Другим легла на последний островок.
В воде разорвалась единственная граната. Осколки хлестнули по стенам, огромная волна перекатилась через валун, застряла на миг пенящимся буруном в трещине.
Шум стих. Поверхность озера дышала кратковременным затишьем, когда Ариец пошел по трубе, раскинув руки, словно распятый на невидимом кресте.
У Примы десятки раз обрывалось сердце - по числу его шагов. Стоило какой-нибудь очухавшейся твари боднуть башкой шаткую конструкцию, и… Каждую секунду девушка ждала падения и думала только о том, что непременно нырнет вслед за ним. И неизвестно, что потянет за ту веревку, что присосавшись к нервным окончаниям, тянулась прямо из сердца - любовь или жалость. Все решено. Она уже шагнула из самолета в летящую синеву и парит в свободном падении, когда в ее силах принять только одно решение: когда дернуть за кольцо, чтобы парусом в океане над головой раскрылся спасительный парашют.
Обошлось. И чувство обреченности, опустошив душу до дна стихло, уступив место усталости.
***
– Чувствуешь?
– Прима прижала его руку к сонной артерии.
– Бьется?
– Бьется.
– А теперь?
– она погасила дыхание и спустя время сердце, больно толкнувшись в ребра, остановилось.
Ариец долго слушал, хмуря брови.
– Ничего не слышу, - наконец, сказал он.
– Все равно. Мне верится с трудом.
– От твоей веры мало что зависит. Я думаю, Бармалей тоже был из тех, кто вышел из анабиоза.
– Пусть будет так, - он пожал плечами.
– Мне трудно рассуждать о судьбах мира. Ничего страшного в этом я не вижу. Понадобится только время, чтобы привыкнуть. Гораздо больше меня сейчас волнует вопрос, как скоро мы выйдем на поверхность.
Он остановился, внимательно всмотрелся в боковое ответвление. Золотым пауком перебежал дорогу рассеянный свет, проворно забрался на стену и камнем рухнул вниз.
– Мне не нужно на поверхность…
Ариец резко обернулся, столкнулся с ее решительным взглядом.
– Да!
– она повысила голос.
– Мне не нужно наверх! И я надеялась, что ты мне поможешь!
– Я помогу тебе, что бы ты не затеяла. Но сначала нужно выйти на поверхность, немного придти в себя. Передохнуть.
– Да пойми ты! Пока мы будем ходить туда-сюда, здесь уже в живых никого не останется! Она…
– Кстати. Кто такая эта загадочная “она”?
– Скорее уж он, - Прима понизила голос.
– Биологический объект под номером… единственное, что я поняла - он четырехзначный, этот номер. Но я могу и ошибаться. Самое странное, что я не знаю - эта цифра середина списка, конец или начало. Но если предположить, что счет идет на тысячи, то…