Уровни Эдема
Шрифт:
– Замести следы, это понятно.
– Стучалась в виски паника.
– Дойти до следующего поворота и замести.
Где-то впереди угадывалась развилка, но двигаться туда, во тьму, увеличивая расстояние до портала и родного мира, было откровенно страшно. Но еще страшнее было оставлять все, как есть.
Приняв решение, медленно зашагал к перекрестку, напряженно вслушиваясь между каждым движением.
Краем глаза ловил все более усложняющийся рисунок на стенах, все столь же угловатый и непредсказуемый, но расплетающийся уже на десятки линий. Возле самого перекрестка узор рисунка расцвел новыми красками: тускло-синим из-за пыли и таким
Видимо, ход в сторону портала крайне редко использовался, и если аккуратно тканью замести следы - свои и ящера - то еще долго не будет повода заглянуть в этот тупик. С такими мыслями, осторожно выглянул в новый коридор, выдохнул, не уловив в нем шума и движения, и все-таки рискнул взглянуть на окрас стен.
Высоко поднятый факел высветил в дрожащем полукруге некогда изящную и красивую сцену: сотканный из линий подиум, на котором стояли люди - тут сомнения быть не может. С десяток их, в набранных узорным камнем пестрых одеяниях до пола, но композицию не разобрать толком - растеклась она вдоль всего коридора, ясно только, что все они смотрят куда-то влево, на участок стены, мне не видимый. Невольно замялся, глядя во тьму, выбирая - исчерпан ли мой лимит везения и есть ли оправданный повод узнать содержание картины. Но все же, решился и осторожно шагнул дальше, высматривая все новые детали каменного рисунка. Пока, наконец, не наткнулся на центральный его кадр, от которого резко сжалось сердце, а тело не наполнилось маятным предчувствием.
В середине вновь были люди, отрисованные куда крупнее и богаче остальных. Руки их, поднятые ввысь, обращены к набранному желтым солнечному кругу. Однако поверх каменной красоты шел иной рисунок.
Кроваво-ржавым прямо на исходном изображении выцарапаны людские черепа, небрежно, но отчетливо и различимо, сваленные в целый холм. На вершине кровавой горы стоит трон, на троне том - мой старый знакомец из пещер, в поднятой руке которого - копье. И смотрит он на кроваво-ржавую армию ящеров, с людскими черепами в руках, что несут их к подножию костяной дюны.
Поднес факел ближе и невольно подпалил слой пыли и паутины на стенах, огненной волной прокатившейся вдоль стены. Даже испугаться не успел, как все кончилось, слегка окатив жаром.
Выдохнул, кляня себя последними словами, да так и замер, глядя на дальний изгиб коридора, в котором отчетливо проступил неровный контур спешно приближающегося огня.
Я не успевал замести следы. Хуже, я бы создал еще одну цепочку, ведущую к родному дому. Цепочку, мать его, следов человека, из черепов которых эти зеленые твари собирали целые горы!
Ноги подогнулись, копье чуть не выпало из рук, а на поверхность омута панических мыслей от содеянного и несделанного отчего-то проступила не совсем складная фраза, отражающая поведение при полном отсутствии опыта. 'Не думай', неуловимо перетекшее в "не бойся".
Невероятная четкость сознания, лишенная мыслей, отметила одиночный огонек и пришла к выводу, что противник будет
'Он один', - даже не мысль, а просто констатация услышанного.
И в момент, когда звук был совсем рядом, резко шагнул вперед, вонзая в не успевшего отшатнуться ящера копье, тут же на автомате выдергивая и пронзая еще несколько раз, будто стоя перед тренировочными отметками на стене. Удар в живот, следом в горло, и боевой крик обращается невнятным клокотаньем, удар в бедро уже упавшего на колени ящера и еще одна комбинация, бездумная, бессмысленная по бездыханному корпусу, но отработанная, оттого требующая ее завершить, не прерывая.
Уже потом пришло понимание, что сердце бьется, как бешеное, и, несмотря на царящее в душе хладнокровие, подрагивают руки.
В свете упавшего из рук противника факела тускло бликовали стены и матово смотрелась зеленая кожа рептилии, павшей от моей руки. По отрезам серой широкой ткани, шедшей через его тело, расплывалась синеватая кровь. Пригляделся - морда тоже расцвечена диагональной синей полосой, хотя туда я не попадал - горло распорото ниже. Откинутое в сторону копье - с виду куда добротнее моего, да еще с чем-то тускло-желтым... Усталым движением, будто не секундная схватка прошла, а мешки с цементом поднимал на девятый этаж, дотянулся до копья и без эмоций констатировал, приблизив острие наконечника к огню:
– Бронза. Смотрю, не простой ты зеленый, а?
И тут же встрепенулся от этой мысли. Совсем расслабился. Мигом поднялся на ноги, подхватив копье, и замер, вглядываясь в новый рукав коридора. Вроде, никого, но затягивать не стоит.
Чуть замявшись и понимая некую дикость того, что собираюсь сделать, но все-таки склонился над поверженным противником и положил руку ему на грудь.
– Да нет, бред, - был готов я признать фантастичность того, что произошло в первый раз.
Но ладонь вдруг просела, уходя внутрь тела на глазах рассыпающегося пылью ящера... Только тряпки одеяния остались на камне. А кожей правой руки вновь почувствовался небольшой камешек.
– Зеленый, - хмыкнул я, поднеся круглый мутноватый окатыш к глазам.
Уже без паники отметил, как он растекается по ладони, наполняя ее жаром. Но на этот раз он не пожелал размазываться по телу, да даже на прикосновение другой руки не отреагировал. Занял всю правую ладонь вместе с пальцами, словно половина перчатки, мигнул изумрудно-зеленым и исчез, будто не было никогда. И никакой волны тепла.
– Это что сейчас было?
– Тихо озвучил я свое непонимание, глядя на чистую кожу.
Но затем что-то послышалось из дальнего конца нового коридора, и я, охнув, принялся сворачивать свою деятельность в этом мире. Подхватил трофейное копье и факел, не глядя сгреб другие вещи, оставшиеся от ящера, закидывая какие-то бусы, обломок узорного камня, ленты, с десяток бронзовых ромбиков и два грубоватых кольца в полотно, свернул его на манер мешка, подхватил свои копья, бегом промчался до своего ответвления с порталом и оставил все там, стряхнув трофеи чуть в бок от лаза. Затем вернулся до перекрестка, развернул ткань и тщательно разровнял следы в песке за собой.