Урожай ядовитых ягодок
Шрифт:
– Ой-ой-ой, – скривилась Света-2, – вот теперь правду говоришь, только поправочка одна, не у тебя, а у меня дизентерия случилась, а ты воспользовалась и прилетела сюда! Думала, отброшу коньки, ан нет! Не верь ей, доченька!
Мне стало совсем дурно.
– Пошли вон, обе!
Мой крик пронесся по прихожей, ударился о дверь и отлетел назад. Внезапно настала полная тишина, даже Никита замолк в коляске.
– Видать, нечего делать, – вздохнула Света-2, – уж простите, не хотела обидеть, понятное дело, не гожусь в родственники.
И она стала медленно зашнуровывать потерявшие всякий вид кроссовки.
– А мне чего, тоже того, да? – прошептала Света1. – Сейчас, сейчас. Можно только чаю глотну, а то и неизвестно, когда поем в следующий раз.
– На вокзал, что ли, тоже собралась? – спросила вторая маменька.
– Да нет, – спокойно пояснила первая, – сердце у меня совсем больное, бомжевать не смогу. Лучше сопру в ювелирном магазине кольцо да попадусь. Меня арестуют и посадят.
– Почему обязательно золото красть надо? – удивилась Кристя.
– Так больше срок дадут, – бесхитростно пояснила Света-1, – утяну батон, так просто пятак начистят и выгонят из легавки, неохота ментам с мелочовкой возиться. А золото – это в особо крупных размерах ущерб получается. Отправят в СИЗО, затем на зону, хоть и плохо за решеткой, да в тепле, и накормят, пайку дадут, подруги от дачек отсыплют. Не судьба мне на воле жить, не нужна я никому.
– Знаешь, Вилка, – взорвалась Наташка, – некрасиво людей из дома на мороз гнать, не по-христиански!
– Жара на улице, – буркнула я, понимая, что в душе поднимает голову жалость, – лето впереди, не замерзнут.
Обе маменьки уставились на меня несчастными глазами, так смотрит на спешащих мимо прохожих маленькая, голодная, бездомная собачка, у которой в жизни никогда не было полной миски, теплой подстилки и ласкового хозяина. По щеке Светы-1 медленно-медленно потекла прозрачная, светлая, чистая слезинка…
– Ладно, – сказала я, – пусть первая по счету топает в гостиную и продолжает шитье. Вторая живо двигает в ванную, как следует моется, грязную одежду положишь в стиральную машину, дам пока свои вещи.
– Правильно! – завопила Кристина.
– Это временное решение проблемы, – быстро добавила я, – пока пусть одна живет в гостиной, а другая в маленькой комнате у кухни. Потом сообразим, как с ними поступить.
– Что у нас происходит? – раздался веселый голосок, и в прихожую вошла выспавшаяся Тамарочка. – Здравствуй, Ленинид. Ну что, Света, сшила ты им брюки?
– Нет, – хором ответили женщины и убежали в гостиную.
Ленинид тоже поспешил ретироваться. Томочка, ласково улыбаясь, спросила у меня:
– Познакомь меня с гостьей. Это кто?
– Моя очередная маменька, – хмыкнула я, – Светлана Коломийцева, вторая по счету. Прошу любить и жаловать.
На секунду в глазах Томуськи вспыхнуло изумление, но она мигом сказала:
– Очень приятно, рада знакомству. Не хотите принять душ с дороги?
Я пошла в свою комнату. Тамара в своем репертуаре.
Оставшуюся часть вечера я провела, разыскивая Олега. Наконец муж схватил мобильник и рявкнул:
– Ну…
– Это я, понимаешь…
– Перезвони через час, я занят.
– Но очень надо…
– Все живы-здоровы?
– Да.
– Тогда через час.
– Погоди, погоди, когда вернешься?
– В конце мая.
– Как?! Обещал же на днях!
– Вилка, я не на танцульках, работаю, потом созвонимся.
И он мигом отсоединился. Я уставилась на телефон. Вот здорово! Дома все живы, здоровы? Значит, чтобы Олег обратил на жену хоть какое-нибудь внимание, ей необходимо умереть! Перед глазами мигом предстала картина. Красивый гроб с открытой крышкой, внутри на белоснежной шелковой подушке лежу я, тихая, молчаливая, одним словом, мертвая. Вокруг рыдающие подруги и родственники, все несут огромные букеты: Ленинид, Наташка, Тамара. А где Олег? Мужа-то нет. Он сидит на работе и звонит в крематорий:
– Извините, нельзя ли отложить кремацию Виолы Таракановой? Очень занят, ни минуты времени.
А это что? К гробу подскакивают мужики, захлопывают крышку и утаскивают меня в холодильник. Лежи, дорогая Вилка, поджидай, пока супруг переловит на просторах необъятной Родины всех криминальных элементов и найдет времечко проститься с дорогой покойницей.
От злости я заскрипела зубами и чуть не разбила телефон. Вот как! Даже на мои похороны не пришел! Ладно, поищем Юрку. Но приятель, очевидно, уже ушел с работы, а до дома еще не добрался, потому что не снимал трубку ни в кабинете, ни в квартире. Мобильный же безостановочно талдычил: «Аппарат абонента находится вне зоны действия сети».
Около полуночи раздался грохот и отчаянный плач Никитки. Я вышла в коридор и увидела, что Наташка достает с антресолей раскладушки.
– Вы у нас поселиться решили? – не утерпела я.
– Да вот, – спокойно ответила Лелька, – подумали, чего домой тащиться, завтра с утра за шитье и примемся.
– На работу не пойдете?
– Завтра суббота, – напомнила Наташка.
– Как это ты Юрасика одного в квартире оставила? – съехидничала я, глядя, как Лелька поднимает выпавший с антресолей чемодан.
– Так он в Питер укатил, к Олегу, – пояснила та, – сказал, раньше двадцатого не вернется. Мальчишки у мамы. Чего мне одной куковать! Знаешь, сколько мы за выходные нашьем? Светка быстро все делает!
– Вторая тоже ловкая, – вступила в разговор Наташка, – нам бы еще одну машинку найти!
Я вернулась к себе. Значит, придется терпеть маманек самое меньшее до конца месяца, а потом вернутся Олег с Юркой, и я заставлю их отправить запрос на зону. Ну должны же где-то в деле остаться фотографии, вот тогда и станет ясно, кто есть ху?