Урусут

Рыков Дмитрий Викторович

– А как дочка боярская? – с замиранием сердца задал вопрос Олег.

– А зачем нам боярская? – засмеялся Клобук. – Я осенью себе другую присмотрел. Рода простого, но красавица! Я ж говорю – церкву закончим, поеду свататься.

– Возьми меня с собой! – попросил мальчишка. – Ни разу в Нижнем не был!

– Возьму, – согласно кивнул Андрюха. – Если тятька разрешит.

– Езжай, – промычал Александрович. – Все одно уже от рук отбился. Ратник… – хозяина качнуло, он схватился за стол.

– Иван! – строго произнес гость. – Давай, почивать

ложись.

– Чичас, тут ишшо есть… Вот допью…

– Давай, давай, не рассусоливай! – воевода поднял плотника с лавки, опустил его руку себе на плечо и понес за печь на топчан.

– Ой, при лужку, при лужке,При широком поле,При знакомом табунеКонь гулял на воле-е-е… —

неожиданно запел Александрович.

Клобук уложил его, укрыл одеялом, отец повернулся к стене и сразу захрапел.

Мальчишка выскочил за матерью – та болтала у плетня с соседкой.

– Мамо! – позвал он. – Батя спит!

– Ой, ну слава те, Господи, – перекрестилась Евдокия, попрощалась с подругой и вернулась домой. Младший Белый Лоб остался во дворе. Небо серело, на нем уже начинали зажигаться звезды. До лета неблизко, дул зябкий ветер. Он поежился, потер себе плечи. Да… Нож метнуть, на саблях сражаться – понятно, хоть и страшно. Но руку в огонь, или добить беззащитного… Это тебе не в древесину клинком тыкать, а в живую плоть… Возмог бы Олег так? Ох, да не приведи Христос! Пусть забавы забавами и останутся.

На крыльцо вышел Андрюха, широко зевнул.

– Я провожу тебя, а? – спросил у него младший товарищ.

– Что я, девица – провожать? Вот удумал! – рассердился княжеский кметь.

– Не девица, но во хмелю, – возразил плотницкий сын.

– Был бы во хмелю, уже бы на полу валялся. Я еще столько же выпить смогу! Только незачем.

– Правильно.

– Правильно. Только ты, енто, не приходи завтра. Я буду отсыпаться.

– Хозяин – боярин.

– Ну да. Тятька тебе ухи теперича драть не будет, – утвердительно произнес Андрюха и вскинул кверху голову. – Ни облака… Коль дож вскоре не пойдеть, капусту и лук вручную поливать придетси.

– Река рядом, польем! Знаешь, а у меня мысля такая – чтоб без дела не сидеть, давай древодели тебе за отдельную плату по защитным стенам колышки острием наружу вобьют?

– Как это? – не понял воевода.

– А так. Я с батей поговорю – вот увидишь, получится. По всем стенам в полсажени друг от друга будут узкие закаленные колья торчать. Полезет ворог на стену – и сразу брюхо себе вспорет.

– Ну, Олежка, – воевода снова потрепал его за вихры, – ты – точно талан. Завтра все вместе будем баять… Ну и вкусные у твоей мамани пироги!

– Да, руки у нее на сей счет – золотые.

– Да у вас, Белых Лбов, – гость опять широко зевнул, – у всех они золотые… Почивать… Немедля почивать…

Он хлопнул мальчишку по плечу и не слишком твердой походкой пошел к себе.

– Ты гуляй, гуляй, мой конь,Пока твоя воля,А как поймаю – зануздаюШелковой уздо-о-о-ю-ю… —

донеслось до плотницкого сына из-за домов – зацепила, видать, кметя песня.

Пацан сбегал в нужник, по дороге обратно в избу ополоснул у рукомоя лицо, вернулся, лег на топчан, зажег лучину.

Затем осторожно взял в руки свое главное сокровище – греческое, времен Константина IV Погоната, Священное Писание – и стал читать.

– Олег, – раздался из-за печи мамкин голос. – Спи ты, што ли?

– Я скоро, – сказал он, – Книгу Пророка Иезекииля почитаю чуть, и все.

Но только Иехония сдал Навуходоносору Иерусалим, только тот вывез сокровища дома Господня и дома царского, как нещадно начали слипаться глаза и ослабели члены. Он лишь успел отложить увесистый том в сторону и задуть огонь, как сразу провалился в беспамятный сон.

V

Сотник пихнул Айдара ногой – стемнело. Тот вскочил, сразу схватился за саблю, но посмотрел на командира узкими глазками на опухшем ото сна лице и довольно ощерился.

– Пора?

– Сначала коней подготовим.

Боец отвернулся, помочился, еле слышно присвистнул, кони навострили уши и начали взбираться наверх.

– Кольчугу надевать? – спросил Айдар.

– Не надо. Нам на скалу лезть. И тяжело будет, и звенеть нельзя. Обмотай коням копыта тряпками.

– Угу, – старый товарищ достал из притороченных к седлам мешков грязные лоскуты. Он умело перевязал ноги всем скакунам, арактырец ему помог. Вокруг скалы небольшой лес, надо бесшумно подъехать к нему, спрятать в листве коней, найти тропу на вершину, неслышно взобраться и перерезать стражу. Прошлогодний пленник говорил, что всего там должно быть четверо воинов. Значит, двое спят, двое таращатся в темноту. Хотя почему таращатся? Или пьют хмельное, или в кости играют – это же урусуты! Но правильно считать, что никто не спит, и им нужно быстро убить четверых опытных нукеров. Вот такая задача.

Сначала двигались рысью, затем аятом, затем шагом. Хорошо, что ночь безлунная. Ну, а заметили бы их – ну и что? Мало конников в степи? Это же не войско? Без луков, без копий – так приказал Айдару Туглай – зачем их бояться?

У края рощи спешились. Рядом медленно текла Сура, на другом берегу виднелись очертания защитных стен засеки. До рассвета оставалось часа три – как раз самое сонное время. Коней завели в чащу, прямо на расправу комарью. Сердце кровью обливалось – а что делать? Если не привязать, уйдут вдруг в поле, увидят противники, поднимут тревогу… За остальных он оставался спокоен, но Казар – такой горячий! В бою очень хорош, но на отдыхе не слушается, все по-своему делает!