Усадьба с приданым
Шрифт:
– И где это берут? – вот теперь Лиза таращилась на гостью во все глаза. Удивлённо так таращилась, даже, может, и в панике. Маша в ответ неопределённо пожала плечом, она и сама толком не знала. – Это, наверное, долго?
– Ну уж точно не за один день.
И тут ветеринарша отколола такую штуку: сползла спиной по косяку, опустившись на корточки, запустила обе пятерни в торчащие дыбом волосы и тихонько завыла.
– Да вы что? – всполошилась Мария, такой реакции никак не ожидавшая, да и вообще с истериками сталкивавшаяся не часто. – Ну чего
– Ещё и пошлину платить? – промычала Лиза.
– Это не дорого совсем! Наверное, не больше пары тысяч. Рублей, конечно.
Ветеринарша коротко хохотнула и крепко, всерьёз приложилась затылком о косяк.
– Да перестаньте вы! – рявкнула Маша в полной растерянности. – Не конец же света, в конце концов. Всё будет нормально.
– Нормально теперь будет, только если я клад найду, – глухо, сквозь зубы, но очень чётко выговорила Лиса. – Уйдите, пожалуйста. Я к вам потом зайду. Когда документы соберу.
И снова хохотнула.
Мария помялась, но всё-таки решила пока удалиться, неловко, бочком, втягивая живот, протиснувшись между косяком и торчащими коленками слабовменяемой, а то и вовсе невменяемой Лизы.
***
В Мухлово Маша вернулась уже под вечер, успев устать так, что перед глазами какая-то призрачная марля тряслась, а в ушах звенело тихонько. Никогда ещё самый обычный шопинг столько сил из неё не высасывал. Хотя, то, чем она полдня занималась, леденцовым словом «шопинг» называть и не стоило. Поездка по магазинам это была – вот как. Да не по пахнущим кондиционированной прохладой мегамоллам с кукольно-любезными продавщицами, а по нормальным таким, среднерусским «торговым точкам» с заездом на натуральный рынок. И чтобы ничего не забыть, в том числе уже купленное, в руки не помещавшееся, и чтобы везде успеть, и чтобы денег хватило, и чтоб в толпах-очередях не сомлеть.
Кстати, насчёт наличных. Дедуля-сверчок из «концтоваров» не обманул, никто карту не обчистил, лишнего не снял. Если, конечно, не считать лишним проценты, от суммы которых любой бы европеец в обморок грохнулся. Маше и самой от такой «комиссии» поплохело до желания приложить чем-нибудь тяжёлым забывчивый мухловский банкомат по лысине. Ведь ни словом же не обмолвился о том, сколько «обналичка» стоит, старый пень!
Тем странее, что от всей этой суеты госпожа Мельге получила удовольствие, несравнимое даже с посещением бутиков в компании Ирки. Только обратно добираться пришлось почти на автопилоте, точно Семёныч, хоть и не выпила ни капли.
А вот дома её ждал сюрприз в виде юного гения Тёмы, который мирно попивал чаёк на машиной веранде, удобно расположившись в плетёном кресле и почитывая книжку, взятую, кажется, из машинного же книжного шкафа.
– Здрасти, – поприветствовал хозяйку будущий краевед, даже не попытавшись встать и помочь Марии с пакетами и сумками, которые она едва ни волоком по дорожке тащила. Зато наблюдал с интересом и любознательностью истинного учёного. – Вы вернулись?
– Нет, я всё ещё там, – не слишком дружелюбно пропыхтела Маша, плюхаясь на нижнюю ступеньку крыльца.
– А я здесь, – обрадовал её Тёма. – Вы ушли куда-то, а дом-то не заперли. Мы газ наладили, а Алла Николаевна велела вас дождаться.
– А тут разве двери запирают? – вяло удивилась Мария.
– Да нет, – ещё больше удивился Тёма, шикарным жестом откидывая назад стильную стрижку. – Это мы уже так. Хотите чаю?
– Хочу, – не стала отнекиваться Маша. Чаю действительно хотелось, а ещё булку и в душ. Но до него только предстояло дожить и на это требовались силы. – И ты здесь целый день сидел?
– Да я тут… читал, – признался парень, застенчиво показывая Мельге обложку книги, которую он пальцем заложил.
«А. Толстой» – значилось на обложке – «Эмигранты».
– И как? – из ничем незамутнённой вежливости поинтересовалась Мария, покряхтывая и охая, перебираясь за стол.
– Интересно, – скромно признался студент, доставая из книжки что-то прямоугольное, тщательно завёрнутое в папиросную бумагу. – А вот я вам ещё карточку принёс. Вообще-то, это запрещено, конечно, всё же единица хранения, но чтоб вы своими глазами… Понимаете?
– Не очень, – отозвалась Мария, прихлёбывая довольно горячий, но странно и мгновенно освежающий чай – с мятой, что ли? – и косясь на карточку, точнее, на фотокарточку.
На ней были запечатлены двое мужчин – один в светлой, явно офицерской форме, другой в сюртуке; у первого усы были густые, залихватские, у второго пёрышками, но оба молодые и, наверное, по тем временам считающиеся привлекательными, на придирчивый же взгляд современной женщины какими-то чересчур зализанными. А перед ними на стуле сидела дама в белом платье и белой же шляпе. Такую вот Блок, наверное, и описывал в «Незнакомке»: «… дыша духами и туманами…»
Маша, отпивая из чашки, подцепила ногтём плотную картонку, переворачивая. На порыжевшей обратной стороне карточки темнел синим оттиском вид на реку, пароход и шпили какого-то здания. И ещё витиеватая надпись с ятями была: «Ателье Прохорова А.П. 1905 год».
Мария, приподняв брови, выразительно посмотрела на Тёму, тоже рассматривающего фотографию, вывернув голову.
– Андрей Бойнусов, который наследник, его друг Владимир Штейн и супруга Бойнусова Софья Николаевна, – почему-то шепотом пояснил краевед. – Девятьсот пятый год, как видите.
– А-а, – протянула догадливая Маша, – так вы опять про софочкины сокровища?
– Про них, – закивал парень. – Да неужели вам совсем не интересно? Ну да, я знаю, что вы мне скажите! А вот кому-то оч-чень даже интересно, между прочим!
Артём глянул на Марию победительно, прикрыв фото ладонью. Пришлось госпоже Мельге опять откапывать вежливость, а то нехорошо как-то выходило.
– Это, например, кому?
– Не знаю, – пожал плечами краевед и, сильно наклонившись над столом, опять зашептал: – Только вот на кладбище кто-то что-то недавно копал!