Усафар
Шрифт:
А, впрочем, жизнь пустая наша
Лишь только тлен и суета.
Вот так и я, тая тревогу, 995
Решил подумать о душе.
Кто знает, как длинна дорога,
И, может быть, пора уже?
Так и решил я этим летом 996
Уйти на время в монастырь.
Ушёл
И след на месяц мой простыл.
Любой работой не гнушался, 997
Как всякий трудник** там я был,
Что для себя во всём старался:
Дрова рубил, полы ли мыл.
Питались пищей лишь простою 998
И я – ни капли в рот, ни-ни.
Вот, чую телом и душою, -
Не зря проходят эти дни.
Ты не поверишь мне, Степаша. 999
Что жизнь была? Сплошной обман.
Придёшь с работы, сразу «вмажешь»
И тотчас – ноги на диван.
А здесь-то, всё – иное дело. 1000
Жизнь обернулась мне другой.
Придёшь, усталость как слетела.
Вот так бы нам хоть раз с тобой!?
Вот, как-то раз был в сад я послан 1001
Помочь садовнику в делах.
Садовник тот – детина рослый,
С медвежьей выправкой монах.
Он обернулся тотчас сразу. 1002
Я замер. Шрам на пол-лица
Носил зарубкой одноглазый.
Свирепый вид был у отца.
Тут и запало мне тогда-то, 1003
Твоё припомнив письмецо:
«А ну, как этот бородатый -
Одно с Федотом тем лицо?»
Пустился тут с ним в разговоры, 1004
Но пнём молчал святой отец
И всё ж уловкой очень скоро
Его поддел я под конец.
И подойдя к нему за спину, 1005
Когда стоял он среди роз,
«Скажи, не знал ли ты… Арину?» -
Я еле слышно произнёс.
Тот
И стал белее полотна.
Казалось, вдруг внезапным жаром
Он унесён в кошмары сна.
И посмотрев, не видя, глазом, 1007
Так, словно раненый циклоп,
Он в сад побрёл, согнувшись разом,
И дрожью бил его озноб.
Заметил тут отца я Савву, 1008
Что недалече был в делах.
Его я знал совсем недавно, -
Старейший был он здесь монах.
Всё это издали приметив, 1009
Истолковал на свой он лад.
Как подобает, был приветлив,
И мне сказал: «Послушай, брат,
Не докучай ему речами. 1010
Слов не дождёшься ты в ответ:
Хранить печальное молчанье
Отец Егорий дал обет.
И лишь Всевышнему известна 1011
Былых грехов его печать
И, отчего душе так тесно,
Ему лишь может отвечать.»
Кивнув в ответ ему согласно, 1012
Я мог доволен быть едва.
Совсем уж были мне неясны
Его пространные слова.
И я спросил, как мог, в надежде, 1013
Хоть нужных слов не подберу:
«А как Егорий звался прежде,
Там, в прошлой жизни,… на миру?»
«Не помню. То давненько было. 1014
Уже пошёл который год. –
Сказал монах, сопя уныло, -
Пожалуй,... кажется,... Федот.»
Степан уснул на полуслове, 1015
В плащ завернувшись у костра.
Закат алел оттенком крови
На зубьях леса до утра.
И долго думал я в печали, 1016
Смотря с обрыва в тени вод,
Что с тихим плеском исчезали,