Усафар
Шрифт:
Что обнажил слегка отлив.
День ото дня всё ярче краски, 886
Что крыли гроздьями цветов.
Цвела невзрачно даже ряска,
Краснея краешком листов.
А там, поодаль, сели будто 887
В круг голубые мотыльки –
То распускались незабудки
На
Но, словно снежная пороша 888
По горизонт скрывала даль, -
Цвели багульник и морошка,
Белея нежно, как эмаль.
Цвёл бело-розовый багульник 889
Так, словно карликовый сад,
И плыл над тундрою разгульно
Цветов дурманный аромат.
Чуть охмелев, гудели пьяно 890
Шмели, зарывшись в клевера,
А над землёй текла духмяно,
Качаясь, лёгкая жара.» –
На миг умолкла тут старуха, 891
Слезу невольно уронив
И продолжала дальше сухо,
Воспоминаньем всяк раним, -
«Так уходили зимы, вёсны 892
И годы шли, как дней стада.
Кружила в небе иней звёздный,
Застыв, Полярная звезда.»
И дальше, слова не скрывая, 893
Вздыхая горестно не раз,
Вела старушка чуть живая
Свой незатейливый рассказ:
О том, как с детства кочевала, - 894
Сначала – дочь, потом – жена.
Сменяли ночи лун немало
И дней с тех пор прошло сполна.
Жила Янебя дружно с мужем 895
И был женой любим Сюдбей,
Но, что ни год, холодной стужей
Кружили беды в их судьбе.
Им посылали щедро боги 896
На свет красавиц дочерей,
Но обрывались их дороги,
Лишь день полярный вечерел.
Шли год за годом неудачи, 897
Как за зимою шла весна.
Богов молила, тихо плача,
Янебя бедная без сна.
Так схоронили трёх дочурок 898
Совсем в короткий срок они.
Текли рекой закаты хмуро,
Лишь утро скрашивало дни.
Но Время шло неумолимо 899
И взгляд его, порой, суров.
Нет ран души неисцелимых –
То каждый знал из докторов.
Утрат тяжёлых стихли боли. 900
За суетой привычных дел
Всё забывалось поневоле.
Сюдбей заметно поседел,
Да и Янебя стала тоже 901
Под ледяным дыханьем вьюг
За эти годы не моложе
Своих ровесниц и подруг.
Но не о том плелись печали 902
На голове её венком.
Другие мысли омрачали –
Вздыхая, плакала о том,
Что не родились больше дети 903
Семь бесконечно долгих лет,
И что на целом белом свете
У ней родной кровинки нет.
И потянулся в чум шамана 904
Её надежды санный след.
Кружился с бубном Севандана,
Ища во снах судьбы примет.
И с видом мудрого авгура,* 905
Чьи мысли, как полёты птиц,
Он на золе чертил фигуры,
Скакал оленем, падал ниц,
А после пляски очумелой, 906
Когда стихал «священный» шум,
Он толковал ей сны умело,...
Как шло ему тогда на ум.
И как всегда ей выходило - 907
Его посулы шли гуртом:
Мол, всё свершится... до могилы,
Коль... воля предков будет в том.
<