Ущелье Ведьм. Книга 7
Шрифт:
– Шаке. Шаке! – шепотом пытался кричать он.
Она лежала на стоге на самой макушке, услышала его голос она высунулась сверху и обратилась к брату:
– Ну и чего ты там шипишь как змей? Полезай сюда. Я смотрю на небо, на звезды. Иди сюда! – говорила ему она.
– Шаке, я подслушал разговор родителей. Тебя хотят выдать за муж! Ты…ты если выйдешь за муж, то покинешь наш дом? Я не буду видеть тебя? – снял он шапку с головы и вытирал вспотевший лоб.
– Чего? Это не обо мне речь шла! Ты что-то путаешь! – посмотрела она на него и брякнулась на спину закинув
– Шаке, я ничего не путаю. Говорили о тебе! – продолжал брат.
– Полезай ко мне. Завтра я сама спрошу все у отца. Давай. Полезай! – махала она ему рукой.
Он залез к ней на большой стог сена, лег рядом.
– Смотри. Видишь это большая медведица, а вот рядом с ней маленькая. Смотри как они красиво светятся? – показывала она пальцем в небо.
– Шаке, тебя ничего не беспокоит? – спрашивал он прижавшись к ней.
– Нет брат. Ничего не беспокоит! – обняла она его.
– А мне страшно от мысли если я не смогу с тобой видеться каждый день. – произнес братик.
– Эй ты чего!? Все будет хорошо. Вот увидишь! – отвечала она и поглаживала его по голове.
Шло время, и оно показывало нам то, что Шаке выросла окруженная любовью и заботой своих близких. Оба брата знали, что она не родная им по крови, но очень сильно любили ее. Она была подобно богине любви, что спустилась на Землю прожить человеческую жизнь. Все чего касалась она или среди кого находилось, озарялось светом ее чистого сердца. Гуляя босоногая в дождь, пропуская грязь и жижу между пальцев ног, уже будучи в возрасте невесты она продолжала раз за разом танцевать под дождем, кружась, ловя капли ртом, взмахивала своими мокрыми, длинными, черными волосами, притопывая и показательно пачкая ноги, она заражала своим задором и смехом, своей легкостью. Кто видел подобное, не мог удержать себя на ногах, чтобы рядом не пуститься в пляс вместе с ней. Она не разделяла себя не на секунду с природой. Шахе скорее будет бегать за лошадьми или другими животными: овцами, собаками в густой траве распахнув в обе стороны руке, еже ли строить козни и желать кому-то зла. Она и природа были не разделимы в ней.
Казалось бы, ничто не может противостоять ее силе озарять других людей любовью, светить так, что даже самый смурной и грустный человек рядом оживал, но одним вечером, в одном доме верней общины, один старец, сутулый с длинным носом разговаривал на повышенных тонах со своими потомками именно он будет причиной большого испытания Шахе и Тэрона в их жизнях и жизнях двух общин.
– Вы меня не слышали! Я не раз подходил к отцу Шаке и разговаривал о свадьбе моего внука. Ты как его отец должен сам поговорить с Амаяком. Я трижды подходил. Трижды. И он мне не отказал! – тыкал своим худым пальцем в стол старец, злобно корча моську глядя на своего сына и внука.
Старец шаркал по полу делая шаг своими тапками, ходил из угла в угол, злобно смотрел на своего сына и внука, навязывал им свою волю.
– Ну чего ты молчишь? – наклонился он над своим сыном. – А ты что притих? – обратился он к внуку.
– Дед, ну я то что? – привстал со скамейки паренек, как дед на него резко рявкнул:
– Ты молчи! Это твой отец должен совершить действие, а не ты. Вот сиди и смотри на своего отца. – продолжал дед.
– Я поговорю с Амаяком. – произнес сын старца.
– Не уж то! Я дождался диалога! Конечно поговори с ним. Понимаешь, она его дочь, он глава деревни. Твой сын будет следующим главой. Я бы много смог поменял в общине. Здесь сейчас все не так. Все не правильноооооо! – протянул он свою речь протяжным голосом.
– Дед, ну я не хочу жениться на Шаке, она на два года старше меня, и она моя подруга. Мы с детства с ней вместе играли. Я не могу относиться к ней как к жене, невесте! – всхлипнул внук противного дедка.
– Вот, посмотри кого ты вырастил! Посмотри! Он сопли роняет?! Он не разу не подумал о будущем, о семье, о людях в общине, вот из – за таких как ты нас в 1915 году так истребляли. – заплакал дед схватив себя руками за лицо.
– Отец…– вскочил Мигран, сын старца.
– Нет. Я не хочу жалости. Нет. Оставьте меня. Идите в свои комнаты. Идите. – вытянул он руку показывая, что к нему подходить сейчас не надо.
– Пойдем сынок, дедушка хочет остаться один. Отец может тебе воды? – спросил стоя на выходе Мигран.
– Нет. – рявкнул дед.
Так подлость одного, как зараза начнет менять и заражать образ мышления других в деревне.
Глава 8 «Знакомство»
Утро, Шаке выгнала овец из загона, оседлала своего скакуна и отправилась гнать стадо на пастбище. Она гнала овец в сторону места встречи с тем загадочным парнем.
Подогнав максимально близко стадо к месту их встречи, она слезла с коня и держа его за уздечку вела за собой, оглядывая все вокруг. Слушая пение птиц она медленно двигалась к речке, как увидела его. Он купался. Плавал, мылся под водопадом реки. Увидев его она сделал несколько шагов назад и привязала коня. Ей хотелось понаблюдать за ним из-за скалы, как неожиданно она услышала мужской голос от куда-то сверху:
– Разве это хороший тон подсматривать за человеком, когда он купается? – спросил Тэрон стоя на камне выше нее. – я увидел хвост твоей лошади, или это был твой хвост? Чего ты подглядываешь? – спрашивал он, стоя в мокрых труселях, с которых стекала вода.
– Нет я не подглядывала. Я не хотела мешать тебе. – оправдывалась она перед ним, стараясь не подымать глаза вверх, зная то, что он стоит в мокрых трусах.
Он спрыгнул перед ней и тут же спросил:
– Как звать тебя? –
– Шаке, а тебя? –
– Меня Тэрон! – отвечал он.
– Ты грек? – спросила она.
– Да я грек! –
– Здесь есть неподалеку греческая община? – спросила она не разу не видев ранее греков.
– Нет. Я живу в нижней армянской общине.
– Но как ты грек оказался среди армян? – спрашивала она.
– Мы переплывали Черное море во время геноцида армянского народа, тогда грекам и русским тоже сильно досталось. –
– Ты бы оделся, а то так не прилично общаться с девушкой! – попросила его она.