Ушаков. Боярин Российского флота
Шрифт:
С выходом в море Ушаков сделался молчаливым, внутренне собранным. Он то и дело поднимался на шканцы, подносил к глазам подзорную трубу и подолгу безотрывно смотрел в безбрежную даль, переливавшуюся на солнце перламутровыми дорожками. Со стороны казалось, что он ищет в перламутровом сиянии какой-то предмет. Но он ничего не искал. Подзорная труба нужна была, чтобы ему не мешали думать.
Об островах, которые надлежало взять, почему-то не думалось. Да что острова!.. Наступит час, и он их непременно возьмет. И Корфу ему покорится. В этом он не сомневался. Его заботила
Воевать у родных берегов куда проще, чем за двумя морями. Там знай только дело свое, военное. А дело политики коснется, прискачет фельдъегерь из Петербурга. А сюда фельдъегерю долго скакать придется. Пока доберется, может, к тому времени и война кончится. Тут самому, на свой страх и риск, решения принимать надо. И насчет будущего островов, и насчет сношений с союзниками…
В поведении дружественных держав было много подозрительного, не поддающегося объяснению. Еще в Константинополе стало известно, что на Ионические острова зарилась Австрия. Та самая Австрия, которая по Кампоформийскому договору поделила с Францией Венецианскую республику. Тогда она уступила эти острова Бонапарту, а теперь, после оттеснения французского флота из Средиземного моря, была не против поднять на них собственный государственный флаг.
Великобритания тоже вела себя странно. Вроде бы приветствовала присутствие русских в Средиземном море и в то же время боялась пускать их туда. После разговоров со Смитом Ушаков был уверен, что Нельсон не обрадуется встрече с его эскадрой. Нелегко будет устанавливать добрые отношения с этим самолюбивым адмиралом.
С турками было вроде бы все ясно, их эскадра находилась под началом русского адмирала. Кадыр-бей, правда, воротит глаза, желая скрыть недовольство своим подчиненным положением, но деваться ему некуда…
По пути к Ионическому архипелагу союзному флоту надлежало остановиться у острова Хио, чтобы взять на борт лоцманов и присоединить к себе восемь трехмачтовых кирлангичей. На острове жили в основном греки. Столпившись на берегу, они с любопытством смотрели на армаду судов под русским и турецким флагами. Но стоило нескольким лодкам с турецкими матросами направиться к берегу, как толпа разбежалась, улицы портового городка мгновенно опустели, двери и окна в домах наглухо закрылись.
— Что сие может значить? — обратился Ушаков к Метаксе.
— Жители боятся галонджиев, матросов-грабителей, — пояснил Метакса.
Ушакову все стало ясно. Он приказал сигналом вызвать Кадыр-бея и, когда тот явился, выразительным жестом показал ему на городок:
— Извольте полюбоваться, какое впечатление производят на жителей ваши матросы.
Кадыр-бей посмотрел, куда ему показывали, и черные брови его сдвинулись в гневе.
— Чем каждый раз наблюдать такое, — продолжал Ушаков с сарказмом, — не лучше ли условиться о месте встречи эскадр и продолжать плавание порознь?
— Я наведу порядок, — сказал Кадыр-бей, едва сдерживаясь, — я срублю голову каждому, на кого поступит хоть одна жалоба от жителей.
Он спустился в ожидавшую его
Убедившись, что жителям острова ничего больше не угрожает, Ушаков вызвал на флагман капитан-лейтенанта Шостака, командовавшего одним из фрегатов. Надо было уже думать о выполнении главной задачи — завоевании Ионического архипелага. Изучая Архипелаг по карте, Ушаков пришел к выводу, что лучше всего начать его завоевание с острова Цериго, лежавшего на границе Архипелага и прикрывавшего в том районе плавание мелких французских судов.
— Вам еще не приходилось бывать в этом море? — спросил Ушаков капитан-лейтенанта.
— Нет, — ответит тот.
— Тогда от вас потребуется двойная бдительность. — Ушаков развернул перед ним карту и стал объяснять задачу: — Вам придется отплыть к острову Цериго с двумя фрегатами раньше нас, сегодня же. Когда прибудете на место, постарайтесь связаться с местными жителями, передать им заготовленное нами воззвание, разведайте противника и ждите нашего прибытия.
— Будет исполнено, ваше превосходительство, — заверил Шостак.
Фрегаты ушли в разведку еще до наступления вечера, а через два дня следом за ними двинулась вся соединенная эскадра.
26 сентября в лучах предзакатного солнца перед взором матросов появилась каменистая полоска земли. Это и был остров Цериго, с которого намечалось завоевание Архипелага. Когда корабли стали приближаться к берегу, навстречу им из-за камней выплыла небольшая лодка с несколькими русскими матросами. То были разведчики капитан-лейтенанта Шостака. Причалив к флагману, они доложили главнокомандующему, что островитяне готовы с радостью принять союзников.
— А что французы? — спросил Ушаков.
— Укрылись в двух крепостицах, — отвечали разведчики. — Жители утверждают, что сил у них мало. В одной крепостице одиннадцать пушек, а в другой — двадцать.
В то время как разведчики докладывали о положении на острове, из небольшой бухточки, заслоненной от взора высокими скалами, вышли под французским флагом двухмачтовое судно и две канонерские лодки. Марсовый заметил их не сразу, когда они уже успели развернуться под ветер и уйти на довольно большое расстояние.
По приказу Ушакова несколько фрегатов сразу же направились в погоню. Однако неприятельские суда оказались быстроходнее. Задержать удалось только лодку с семью французами. Пленных сразу же допросили. Они сообщили, что после ухода судов на острове осталось только 110 человек гарнизона. В остальном их показания не отличались от сведений, уже добытых разведчиками Шостака.