Ушелец
Шрифт:
Но нет. Светофильтр был поднят.
Так. Значит, окажется, что забрало засыпано пеплом…
Нет! Под стеклом виднелось что-то белое. Мертвое. Холодное.
Раскин стряхнул пот со лба и протянул руку к шлему покойника.
В затененной глубине вспыхнули яркие глаза. Раскин не успел отпрянуть: мощная армированная перчатка сжала его подлокотник.
— Подсоедини реактор… — раздался из-под шлема лишенный эмоций голос. Нет, не голос, и даже не шепот. А что-то совсем тихое, похожее на шорох опадающей листвы. Глаза из глубины шлема умоляли и
— Подсоедини реактор… Активируй контур… Спаси нас всех! — вновь проговорил человек и только после этого отпустил Раскина.
Ушелец отпрыгнул назад. Ноги подкосились, и он упал на палубу, спиной на какой-то полуразобранный пульт.
— Подсоедини! Активируй! Подсоедини! — кричали из темноты восемь моряков в тяжелых скафандрах. — Раскин, сука, опять подводишь группу!
— Сейчас, ребята. Сейчас-сейчас! — пробормотал Раскин, поднимаясь на ноги. Он показал человеку на ложементе кулак с оттопыренным вверх большим пальцем. — Погоди, друг. Дядя Федор все сделает…
И он двинулся в обратный путь. Проходя мимо кухуракуту, не удержался и бросил:
— Мы с тобой договорились, верно?
Кухуракуту не ответил.
Как он выбирался из корабля, полностью стерлось из памяти. Раскин пришел в себя и понял, что он стоит на трапе и что без третьей точки опоры ему тяжело удержать равновесие. Высоко над гребнем, откуда он впервые увидел «скаут», полыхала красная сигнальная ракета. Шаттл номер два уже прибыл на Забвение. Челнок мог забрать Раскина в космос, прочь от голосов планеты-убийцы. Наверняка Шнайдер изгрыз все ногти, гадая, по какой причине его Ушелец настолько выбился из графика. Интересно, что он скажет, когда узнает о том, что «скаут» изнутри перестроен донельзя? Что в его рубке находится человек, который неизвестно как выдержал на Забвении почти двое суток? Что здесь кишмя кишат союзники Треугольника — кухуракуту?
Но в тот же момент Раскин осознал: Шнайдер ничего об этом не узнает. Ему не выбраться: подходит к концу воздух, и из-за жары внутри скафандра он не отличит реальность от бреда. Единственное, что он в состоянии сделать, — это закончить то, что начал экипаж «скаута».
Раскин все-таки упал с трапа, но приземлился благополучно — на четвереньки. Опять же — скафандр не подкачал. Не скафандр, а добрый боевой конь. Вот только если бы не прокол с теплообменом… Он пополз в направлении цилиндра мобильного реактора.
Тикитикитикитики!
Раскин поначалу не понял, что происходит: ритм хронодатчика стал настолько привычным, что мозг перестал его воспринимать. К счастью, не дали маху рефлексы. Ушелец почувствовал, как внутри, без его участия, разгорается пламя метаморфозы.
Забвение накрыла очередная «волна смещения».
«Вот и конец шаттлу, — отстраненно подумал Раскин. — Конец кухуракуту. Да и мне, кажется… Выдержать два „смещения“…»
Он лег ничком, готовый испустить дух.
Поерзал. Под керамической скорлупой было душно, потно, неуютно. Попытался закрыть глаза и отключиться — не давала покоя недоделанная работа.
К собственному изумлению, Раскин почувствовал, что к нему возвращается способность двигаться. Мышцы начали целенаправленно наполняться энергией, словно подключенная к зарядному устройству аккумуляторная батарея. Окружающий мир обрел резкость.
Справедлив был тот, кто заметил, что клин выбивается клином. Рывок метаболизма провернул внутри ушельца забуксовавшие было шестеренки, при этом сломав им несколько зубьев.
Раскин не стал терять время на размышления. Он не связывал надежд с внезапным возвращением сил. Свеча тоже ярко вспыхивает, перед тем как погаснуть навсегда. Он понимал, что окончательно и невосполнимо выгорел.
Ушелец глотнул аминокислотного сиропа, подтянул под себя колени и по-звериному прыгнул к реактору.
Перемахнул через лежащего в пыли покойника, — прости, старик, — схватил кабель. Облапил округлость реактора, нащупал клеммы. Как умел, зафиксировал кабель, прижав его жилы двумя болтами. Повернул четыре хромированных тумблера в положение «On».
Кажется, с реактором — все. Он, конечно же, не запустится просто так. Ему тоже нужна энергия. Всей системе из четырех реакторов и черт-те чего накрученного внутри «скаута» нужна энергия. Откуда же ей взяться? Солнечные батареи на ночной стороне бесполезны, ветряков он не наблюдал в ближайших окрестностях… А если это решетчатая конструкция в рубке? Раскин машинально поднял руку, чтобы потереть себе лысину. Пальцы стукнулись об шлем. Неужели то паучье гнездо со стеклянной емкостью внутри — вариант клетки Вольта?
Ушелец рывком, как отогревшийся на солнце крокодил, повернулся к «скауту».
Теперь нужно было опять попасть внутрь…
Хронодатчик снова изменил темп. «Смещение» сошло на нет.
Но Раскин не стал «тушить» сверхнавык. Метнулся на трап, ворвался в шлюз. Собственный пульс заглушал навязчивое «тик-тик-тик». Теперь самым верным хронодатчиком стало его сердце. Интересно, услышит ли он тишину, когда оно остановится? Или только последний удар?
В коридоре он начал задыхаться, — легкие втягивали в себя горячий кисель дыхательной смеси, но не находили в нем нужного объема кислорода. Движения делались все более вялыми и неуклюжими.
Он угасал, как свет фонаря с разрядившейся батареей.
В рубке он столкнулся с тем же кухуракуту. Инопланетянин предупредительно втянул в себя щупальца. Твари, очевидно, «смещение» было нипочем. Как и другой твари — ушельцу. Раскин улыбнулся, проведя эту параллель.
Пришло время его триумфа!
Он, спотыкаясь об волочащиеся вдоль пола провода, добрался до компьютера у ложемента. Говорил ли сейчас ему что-либо человек в скафандре, кто знает? Раскин ничего не слышал, кроме тока крови в ушах и собственного хриплого дыхания. Но на всякий случай он ободряюще помахал коллеге рукой.