Ушма
Шрифт:
Колька уже поджидает меня у своего участка – время для первого омовение давно прошло, а одного его не отпускают. В жаркие дни мы купаемся по два раза, до обеда и после. До обеда недолго – часок и домой, а вот потом можем задержаться до самого вечера. Какие-то друзья уходят, какие-то приходит, так и купаешься до полного помутнения, так что идти потом не можешь. Но я всё равно иногда ещё и в третий раз хожу, с Настюковым. С ним не страшно. Он меня и плавать научил. То есть я умел немного, по-собачьи, но дальше двух метров от берега не отплывал, да и то и то в карьере,
Идём по пыльной дороге. Я рассказываю про бильярд. Кольку аж корчит от зависти. Он вида старается не подавать, но я его как облупленного знаю. Сам то он хвастануть ох как любит, да только особо нечем. Бегаю я быстрее, плаваю тоже. И на рыбалке всегда его облавливаю, и когда боремся. Только что велик у него новенький, «Салют С», складной значит, злотого цвета – песня, а не велосипед. «Золотая молния». Да только я его на своём стареньком орлёнке всё равно обгоняю, хоть в горку, хоть по прямой. По правде говоря, это очень хорошо, что он золотой – мне такой цвет вообще не нравится. Был бы красный или голубой, вот тогда бы совсем плохо было, а так ещё терпимо.
Искоса наблюдая за реакцией Кольки в который раз подробнейшим образом рассказываю про стол, про зелёное сукно, про то, как мазал мелом кий, как забивал шары и как, пока била Анюта, качался на кресле-качалке и пил чай с зефиром. Колька чуть не плачет. Его расстраивает даже не то, что его там не было, а то, что туда попал я. Ну ничего… Поделом ему, ябеде…
Мы переходим узкий ручей по мостику из толстой доски и идём по лесу. Комары и слепни зверствуют, но мы безостановочно машем полотенцами. Это уже как рефлекс. Навстречу попадаются знакомые. Обмениваемся шуточками и пенделями. На душе восторг.
На Разрыве полно народу. Шум слышно шагов за пятьсот. Невольно ускоряем шаг. Колька что-то мне говорит, но я не слышу. В ухо попала вода. Я останавливаюсь и прыгаю на одной ноге, но до меня вдруг доходит, что я ещё не купался и никакая вода в ухо мне попасть не могла… Но она там…. Журчит… Или шепчет что-то… Слов не разобрать… Или можно?.. Прислушиваюсь, замерев на месте и приоткрыв рот…
Колька испуганно трясёт меня за плечо.
– Ты чего застыл как истукан? Идём, пока все наши не ушли!
Я мотаю головой.
– Нормально всё, топай давай…
Шагаем дальше. Колька впереди. Его тщедушная, цыплячья шейка смешно дрыгается в такт шагам. Но мне не до смеха. Наваждение исчезло, но остался страх. В животе, повыше пупка, что то сжалось и никак не хочет расслабляться. Словно узел завязался. Я мну это место, тру, глажу и постепенно напряжение спадет, но не до конца. Один узелок так и не исчезает, подскакивая вверх-вниз
Пытаюсь отвлечься, и поговорить о рыбалке, но Колька, несмотря на мучения, желает слушать только про бильярд. Но я уже не хочу ничего вспоминать. Передо мной и так слишком явственно встаёт картина вчерашнего вечера – чёткая и ясная как фотокарточка. Чёрный провал в полу маячит передо мной так натурально, что я на мгновенье останавливаюсь, потому что мне кажется, что я сейчас шагну прямо в него. Но передо мной только узкая, плотно утрамбованная торфяная тропинка, покрытая хитросплетениями корней. Слева и справа, в прогалинах густой зелени – чёрные пятна заболоченных озёр в обрамление частокола камыша и сухой осоки.
Тропинка постепенно расширяется. Впереди большая прогалина, залитая солнцем. Мы на месте. Небольшой скользкий торфяной пляж вздыблен десятками мокрых босых ног. Несколько мальчишек, по очереди, с разбега прыгают в воду, громко крича в полёте. Девчонки жмутся к грубо сколоченной из молодых берёзок лесенке уходящей в коричневую воду. Их лица возбуждены. Они шепчутся, хихикают и при первой возможности отчаянно визжат. У противоположного берега веселятся ребята со «Стрелы». У нас с ними натянутые отношения. Драться не дерёмся, но и не дружим.
Но все главные события разворачиваются левее, на узкой песчаной отмели, за небольшим островком. Там вода постоянно кипит от беснующихся скользких тел и в воздухе стоит беспрерывный гул, похожий на звук работающего трансформатора. Нам нужно туда.
Колька уже скинул майку и шорты, и готовится прыгнуть в воду, но я замираю. Вода шепчет мне что-то. В голове или наяву, я не могу понять, но это и не важно. Липкий страх окутывает меня с головы до пят. Я пячусь назад. Я ни за что на свете не хочу нырять в эту жуткую, мутную, чёрную воду. А Колька уже там, машет мне обеими руками. Я мотаю головой. Мне плевать, что он подумает.
Пячусь ещё, пока не упираюсь в ствол берёзы. Сползаю по нему вниз. На меня никто не обращает внимания, да мне это и не важно. Мир гаснет и схлопывается до единственного чувства – слуха. За плеском воды в озере я слышу журчание. Или мне кажется? Замираю, склонив голову к плечу. Журчание такое слабое, что его не разобрать. Оно то появляется, то исчезает, словно далёкая радиостанция пытается пробиться в эфир сквозь помехи. Сосредоточенно слушаю, забыв про всё на свете. Колька выбирается из воды и подбегает ко мне, пританцовывая на тонюсеньких ножках.
– Ну ты чего? Давай скорей! Там на отмели все наши: Мишка, Шнурок, Витька, Тайсон, Кузнецовы и девчонки тоже. Айда в салки!
Мотаю головой.
– Не могу… Живот прихватило… Сильно… Посижу немного… Может потом…
Колька чертыхается, но вид у меня, судя по всему, неважнецкий, потому что уговаривать меня он даже не пытается. Да и с животом у меня действительно бывает такое -хронический гастрит как никак.
– Ладно, приплывай, – бросает он и мчится к берегу. Короткий прыжок и его синюшное тело скрывается в воде.