Ушша
Шрифт:
– Куда пошёл?..
– Ну, туда… В лес…
– Бочку сторожите, – только и обронила Ельга.
Вот ещё одна дура! Но Янка успокоилась – не ругают и хорошо. Да только… Если старшая сестра Руську найдёт, тот ведь всю правду про шапку выболтает!
– Ты ж за нами присматривать должна, – сощурившись, сказала Янка. – А если тоже сгинешь? Всё маме с отцом расскажу, что ты
– И то правда, – ответила Ельга и посмотрела на Янку очень внимательно.
Та вздёрнула подбородок, довольная тем, как старшей нос утёрла.
– Правда, что я не знаю, – продолжила Ельга, и голос у неё снова стал крепким и тяжёлым, как кочерга. – А вот вы знаете, так что со мной пойдёте. Заодно и пригляжу за вами.
Тут Мелкая будто проснулась, глаза выпучила, заорала во всю глотку:
– Не пойду туда! Я боюсь! Не пойду.
У Янки всё внутри похолодело. Она, конечно, не мелкая, чтоб так голосить, но тоже головой замотала изо всех сил.
– Пойдёте. Ещё как пойдёте, иначе не только родители, вся деревня узнает, что вы наделали!
“Узнает, узнает. Ужас, какая правильная! А всё-таки, интересно, как оно там – в лесу?”
Кто же не мечтал нарушить запрет, ступить за черту, которая что ни год, так подбиралась ближе к деревне? Кто не чувствовал, как тянет туда, хоть глазком глянуть на чудеса тамошние? Ну, Ельга – понятно. Янка как-то подслушала, как матушка шёпотом жаловалась, что старшей чего-то Господь не дал, чего-то неуловимого. Чего – так и не поняла, зато на душе тогда приятно стало – ну вовсе как сейчас.
Вступая под сень деревьев, Янка нарочито хмурилась, дула губы – а всё ж по сторонам зыркала жадно, чтобы ничего не пропустить. Потому что интересно! А оттого, что коленки трясутся – так это ещё интереснее.
Жаль только, Руська первый был.
***
Лес дохнул в лицо почти весенним теплом, и Янка с удовольствием сбила с валенок снег – здесь, под деревьями, его совсем не было, только чёрно-рыжая земля. А вовсе даже тут и неплохо. Чего бояться? На миг ей даже стало жаль, что нет вокруг чего-то эдакого, о чём можно потом порассказать. Ну, сосны, так этого добра везде… Эдак и правда быстренько дурака этого найдут, да и обратно.
Янка ковырнула носком валенка рыжий бок муравейника, примерилась ещё, но Ельга взяла за плечо, встряхнула.
– Куда шапку-то забросила?
Вот дурища. Крепится, а голос-то прыгает, и губы едва заметно, но дрожат, словно тут и впрямь чудища лесные вокруг. Фыркнув про себя, Янка всё же огляделась. Не так уж далеко она и бросала, и… в глаза ударил порыв ветра, заставил моргнуть. Смахнув слёзы, Янка уставилась на землю – и правда, как раз у муравейника след попался. Не сапога, босой ноги, не спутаешь. Как только сразу не заметила?
– А вот, – она гордо кивнула, куда уводила цепочка следов. – Туда нам и надо. Небось сидит где за кустом да трясётся. Хотя тут идти-то три шага и два подпрыга.
Мелкая хрупнула леденцом, а Ельга покосилась странно, прищурилась так, что Янке захотелось её в след носом ткнуть. Вот уж слеподырая!
– Ладно. Может и правда недалеко.
– Точно-точно, – довольно кивнула Янка. – Зря только шли. Он бы небось и сам к дому вышел, как колокол заслышал. Нежить – она его ужас, как не любит, все знают. А уже почти время, солнце вона где было.
Словно подтверждая, по полянке и вправду раскатился глухой, словно через вату звон.
– Вот! – подхватила Янка тыкая пальцем туда, откуда он донёсся. – В ту сторону идёшь, и… и…
Указывала она как раз туда, куда уводили следы – один босой, другой обутый. Но только она же не поворачивалась. Не поворачивалась, так? Янка резко крутнулась на месте, ожидая увидеть за редкими деревьями луг, а за ним деревню с уютно поднимающейся над крышами дымкой – но взгляд встретил только лес. Сразу стало холодно и словно бы темно, хотя солнцу до заката оставалось ещё добрых три часа. На её глазах какая-то толстая ветка изогнулась, поползла по стволу, на кончике вспыхнули алые огоньки.
Конец ознакомительного фрагмента.