Ускользающий мир
Шрифт:
Застыв, Роман мгновенно почувствовал то, что не смог различить сразу, одурманенный зовом нового мира — резкий, опасный запах агрессии. Ровно секунда ему понадобилась, чтобы вытолкнуть Женю обратно в подвальный коридор. Голоса нахлынули одним разом, ударили в спину, заставляя бежать.
Топот ног разносился по гулкому помещению и отражался от низких потолков. Кто-то надрывно орал, заглушая остальные крики:
— Не стрелять! Девчонку заденете!
Рома сжимал влажные пальцы Евгении, слышал ее прерывистое дыхание, не давал ей замедлить бега. Впервые он ощутил запах ее энергии — корица и гвоздика. Аромат паники.
Впереди замаячил свет и ступени, по которым они спускались в
— Беги!!! — Заорала Женя, и он не остановился.
Он считал шаги, задыхаясь, слыша, как его догоняют. Парень петлял по переулкам, а ему все казалось, будто за спиной раздаются шаги и чужие голоса. Рома остановился только когда, забежав за очередной поворот, он наткнулся на потемневшую кирпичную стену тупика, и понял, что преследователи лишь казались ему. Перед глазами потемнело, в груди горело так сильно, что потекли слезы. Грудь ходила ходуном, со свистом втягивая пропахший сыростью воздух. Облокотившись ладонями о влажную чуть склизкую кладку, Роман опустил голову. Здесь несмотря на царивший тяжелый запах от помойного контейнера, стоявшего в нескольких метрах, до него доходил тонкий сладкий аромат чужого мира, зовущего парня. Только сейчас он душил и убивал, навязчиво проникая в ноздри. Каждая клеточка тела теперь ненавидела собственную слабость перед третьей параллелью. В голове Ромы молоточками стучала страшная мысль — Женя в опасности.
Тяжело дыша, парень прислонился спиной к стене и осел по ней, запрокинув голову, что влага пропитала светлые волосы. Сверху на Романа смотрело огромное плачущее небо, не желавшее никак становиться чистым.
Роме с самого начала казалось, что новый мир — его личный рай, чистый уголок счастья предназначенный только для него. Похоже, что его дорога в рай устилалась не розовыми лепестками, а острыми шипами.
Он почти ненавидел Женю за то, что собирался сделать.
ЛЮККА
Город встретил его промозглой погодой: сыростью, ветром и холодом. Шел паршивый день очередной паршивой недели. Последнее задание Оскара далось ему с особенным трудом, со слежкой хранителей, пристроившихся за ним, он справился только к середине пути. Гонка с препятствиями, наконец, закончилась. Но непонятное чувство, поселившееся в груди, звало его обратно в маленькую квартирку с крошечными комнатками, где несколько дней назад он оставил в одиночестве разомлевшую ото сна и любви девушку.
Всю дорогу он думал о том, как накупит ей подарков. Глупых женский мелочей, огромный букет цветов, украшения. Он с неудовольствием вспоминал, что обычно дарил своим женщинам и морщился от омерзения. Наверное, Женя сильно разозлилась, не найдя его утром, цветами тут не отделаешься. На красивом лице Люки появилась кривая усмешка. Она действительно собиралась сигануть с обрыва, доказывая ему какие-то глупости. Зачем, в сущности? Себе он уже все доказал, сидя три часа в машине, как последний осел, перед подъездом разрушенного дома. Было бы честно оставить Женю в покое, не вмешиваться в ее жизнь, но, жаль, честность не являлась главной чертой в его характере.
Огромный холл многоквартирного дома, где он жил, встретил Люка привычным блеском мраморных полов и вышколенным охранником. Люкка сдержано кивнул вместо приветствия и заторопился к почтовым ящикам, куда бросил мешочек с указателем. Тот дожидался заваленный сверху письмами.
Отличный тайник, лучше не придумаешь.
С легким сердцем Люк поднялся на свой этаж, но, когда увидел, что дверь квартиры не заперта, нахмурился. Когда он вошел, то уже понимал, что обнаружит внутри.
Такого разгрома, наверное, не случилось бы и при землетрясении. Перевернутая мебель и выпотрошенные шкафы, валявшаяся горой одежда и разодранные книги, сброшенные с полок, заставили его присвистнуть. А вот разбитое видение сильно обозлиться. Черный экран с кривой трещиной упирался одним углом в ковер, едва держась на трех хромированных ножках.
Тот, кто совершил набег на его жилище, явно не отличался тактом. Люди Оскара провели бы обыск аккуратно, без следов. Значит, хранители.
Тяжело вздохнув, Люк поднял валявшуюся диванную подушку и, положив ее на сломанный деревянный остов, уселся, вытянув ноги. Похоже, Альберт сильно расстроился его предложением, и не стал поддерживать переговоров.
Мужчина закинул руки за голову, устраиваясь по возможности удобнее. Разбитое зеркало на стене скалилось острыми углами, отражая его раздвоенное лицо, четыре глаза и два усмехавшихся рта. Только тут Люк заметил, что на зубце висит крошечный медальон на длинном кожаном шнурке. От страшного открытия в один миг испарилась улыбка, превратившись в прямую линию рта.
Это был даже не страх — ужас, сводивший все мышцы тела.
Пересиливая некстати навалившуюся слабость, Люк поднялся и осторожно снял ловец. Медальон на ладони, почувствовав хозяйскую энергию, тут же загорелся красноватыми отблесками. Рука тряслась, а по спине пробежала капля холодного пота.
Единственный человек, о котором он беспокоился, больше не был в безопасности.
Темные глаза мужчины почернели от гнева, лицо же стало непроницаемой маской, нервный румянец на широких скулах погас. Люк спокойно, не торопясь, переоделся: натянул чистые джинсы, тонкий свитер, облегающий плечи, короткую куртку. Собрал кое-какие вещи, бросил в сумку карточки кредитов, оформленные на чужие имена, подложную карту личности. Подумав, мужчина вытащил из кучи тряпья на полу женский шерстяной джемпер, оставленный сотню лет назад одной из любовниц, черные узкие брюки, которые, наверняка, окажутся великоваты худенькой Жене. Он вышел из квартиры, хлопнув дверью и не подумав запереть ее, ведь Люк понимал, что больше никогда не сможет вернуться, ни при каких обстоятельствах. Его решительные шаги разносились по коридору.
Выбравшись на улицу, он забросил в багажник кожаную сумку и сел в машину. Мотор ревел, когда он несся по улицам. Руки сжимали руль так сильно, что побелели костяшки пальцев. Когда он остановился чуть в отдалении от старинного здания с колоннами и широкими ступенями, то завизжали тормоза. Пешеходы, проходившие мимо, испуганно оглядывались. В течение нескольких лет он старался даже не проезжать рядом с этим проклятым местом. Здание конторы хранителей представлялась ему оплотом зла, только закамуфлированного под нечто расплывчато-светлое, призванное успокаивать расшалившиеся нервы простых серых обывателей.
Когда он выходил из машины, спокойный и сосредоточенный, то, казалось, для людей на улице прозвучал грохот взрыва. Находившиеся в непосредственной близости хранители застыли на месте в изумлении. Только-только вокруг шумел город, гудели проносящиеся автомобили, доносились обрывки разговоров, и неожиданно на одно мгновение, когда Люк с силой хлопнул дверью, наступила оглушающая тишина. Он не обращал внимания на вытянутые лица, открытые рта, глаза, горящие любопытством, просто поднимался по каменным ступеням. В расслабленной на первый взгляд руке, почти доставая до земли, на длинном шнурке болтался маленький медальон.